литературный сборник молодых авторов
литературный сборник молодых авторов
Екатерина Черепанова
Здравствуй, дорогая моя Шарлотта Ивановна!
март 2020 года
Здравствуй, дорогая моя Шарлотта Ивановна!
Пишу тебе, потому что не могу не писать. Кажется, я потерялась. Верю, ты поймёшь меня.
Шарлотта, знаешь, я часто вспоминаю тебя, когда тоскливо. Порой мир похож на майское небо перед грозой — серость за тяжёлой рамой старого окна. Тогда ты ветка цветущей вишни! Тонкая, ранимая, самая-самая настоящая! Только вот окно наглухо закрыто, и цветочки жалко прилипают к мокрому стеклу не в силах пробраться внутрь. Я никогда не забываю про нежно-розовые лепестки, когда пишу этот печальный пейзаж, но почему-то все видят только мрачное небо. А ведь оно почти всегда такое… Люди требуют подсолнухи на ярко-голубом фоне, но зачем писать подсолнухи, когда их нет, а вишня есть? Хотя кто знает, может, и подсолнухи надо: пусть хоть на картине будут…
Иногда мне кажется, что я тоже веточка. Это так сложно: быть веткой вишни в мире, где все считают, что надо быть подсолнухом. И я не знаю, скрывать своё вишнёвое происхождение или гордиться им. Хочется быть не такой, как все, но не слишком отличаться. Говорят, нужно быть самим собой. Но как с этим «самим собой» познакомиться?
Научи меня, пожалуйста, моя хорошая, когда хочется спать — уходить, а не показывать фокусы… Восхищаюсь твоей свободой, Шарлотта.
Пишу тебе, потому что не могу не писать. Кажется, я потерялась. Верю, ты поймёшь меня.
Шарлотта, знаешь, я часто вспоминаю тебя, когда тоскливо. Порой мир похож на майское небо перед грозой — серость за тяжёлой рамой старого окна. Тогда ты ветка цветущей вишни! Тонкая, ранимая, самая-самая настоящая! Только вот окно наглухо закрыто, и цветочки жалко прилипают к мокрому стеклу не в силах пробраться внутрь. Я никогда не забываю про нежно-розовые лепестки, когда пишу этот печальный пейзаж, но почему-то все видят только мрачное небо. А ведь оно почти всегда такое… Люди требуют подсолнухи на ярко-голубом фоне, но зачем писать подсолнухи, когда их нет, а вишня есть? Хотя кто знает, может, и подсолнухи надо: пусть хоть на картине будут…
Иногда мне кажется, что я тоже веточка. Это так сложно: быть веткой вишни в мире, где все считают, что надо быть подсолнухом. И я не знаю, скрывать своё вишнёвое происхождение или гордиться им. Хочется быть не такой, как все, но не слишком отличаться. Говорят, нужно быть самим собой. Но как с этим «самим собой» познакомиться?
Научи меня, пожалуйста, моя хорошая, когда хочется спать — уходить, а не показывать фокусы… Восхищаюсь твоей свободой, Шарлотта.
Милая, как же так сложилось, что ты знаешь salto mortale, но не помнишь свой возраст, детство, родителей? Наверное, тебе было тяжело, моя хорошая? Не представляю, как жилось тебе без мамы и папы, с какой-то немецкой госпожой. Так сложно найти себя и свой путь, когда рядом нет того, кто подскажет и поможет. У каждого Маленького должен быть свой Большой. Бывает, у Маленького не хватает сил, чтобы дойти туда, куда он хочет, — тогда Большой мог бы хоть немного понести его на руках. А бывает, Маленький не знает, куда идти, а Большой уже много раз ходил этой дорогой — он мог бы его проводить. Или, может, Маленькому опасно идти, хоть и хочется, и Большой мог бы предостеречь. Обязательно нужно, чтобы рядом был сильный и мудрый. Где же ты, Большой? Приходится самому становиться Большим для себя Маленького, но это долгий и сложный путь, поэтому кто-то остаётся Маленьким навсегда. Не думай, что с тобой что-то не так, если вдруг почувствуешь себя не такой, как все: просто их ведут за ручку, а ты идёшь сама (и обязательно придёшь). Однажды один чудесный человек сказал мне: «Всё будет хорошо. Я проверяла». Вспоминаю эти слова, когда особенно сложно. А сейчас дарю их тебе, дорогая.
Не думай, пожалуйста, что у тебя совсем никого нет. У тебя есть я! Крайне неловко навязываться, но я думаю, у нас много общего.
Не думай, пожалуйста, что у тебя совсем никого нет. У тебя есть я! Крайне неловко навязываться, но я думаю, у нас много общего.
Например, мне так же, как и тебе, трудно общаться с людьми. Часто кажется, что слова и вовсе не нужны, но без них не понимают. Со словами понимают, но не то. Или не так… Ищу человека, с которым можно будет поделиться новостью вроде той, что «собака и орехи тоже кушает». Это правда важно.
Я люблю общаться с людьми. Точнее, слушать людей. Но не говорить с ними. Это слишком страшно. Кажется, что нужно делиться только чем-то полезным. Приходится вечно придумывать фокусы, а мысли про орехи и собаку так и остаются невысказанными. Хотя часто простое и есть самое главное, ведь правда?
Знаешь, иногда я пытаюсь разговаривать с собой (по-настоящему, совсем как с тобой сейчас). Говорю себе: «Моя маленькая, я разрешаю тебе быть наивной. Разрешаю говорить мудрые слова, даже если потом окажется, что это глупости. Разрешаю молчать. Действовать. Ошибаться. Я разрешаю тебе, слышишь?» Не слышит… И кто же её услышит, если она сама себя не может?
Шарлотта, ни в коем случае не думай, что ты неинтересная! Даже Антон Павлович сказал, что твоя роль важна. Зачем же он создал тебя? Зачем сделал гувернанткой в семье, где нет маленьких детей? Зачем ты есть, если жизнь плывет мимо? Просто ты веточка. Помнишь? Главное, не стучи в каждое окно. Совсем не стучать, конечно, не получится (веточки очень чувствительны), но ты помни, что иногда людям не нужна помощь, а иногда очень нужна, но ничем помочь нельзя. Ты это вроде понимаешь, так что не обращай внимания: это я так, для себя.
Я люблю общаться с людьми. Точнее, слушать людей. Но не говорить с ними. Это слишком страшно. Кажется, что нужно делиться только чем-то полезным. Приходится вечно придумывать фокусы, а мысли про орехи и собаку так и остаются невысказанными. Хотя часто простое и есть самое главное, ведь правда?
Знаешь, иногда я пытаюсь разговаривать с собой (по-настоящему, совсем как с тобой сейчас). Говорю себе: «Моя маленькая, я разрешаю тебе быть наивной. Разрешаю говорить мудрые слова, даже если потом окажется, что это глупости. Разрешаю молчать. Действовать. Ошибаться. Я разрешаю тебе, слышишь?» Не слышит… И кто же её услышит, если она сама себя не может?
Шарлотта, ни в коем случае не думай, что ты неинтересная! Даже Антон Павлович сказал, что твоя роль важна. Зачем же он создал тебя? Зачем сделал гувернанткой в семье, где нет маленьких детей? Зачем ты есть, если жизнь плывет мимо? Просто ты веточка. Помнишь? Главное, не стучи в каждое окно. Совсем не стучать, конечно, не получится (веточки очень чувствительны), но ты помни, что иногда людям не нужна помощь, а иногда очень нужна, но ничем помочь нельзя. Ты это вроде понимаешь, так что не обращай внимания: это я так, для себя.
Иногда веточкам становится очень хорошо или слишком плохо. Веточки, они же как маленькие вазочки: эмоции заполняют доверху, а потом им становится тесно, и они выливаются через узкое горлышко песней или, может, картиной. А люди считают, что те ничего не понимают, и оттого творят-вытворяют. Вот чудные…
Ты такая чуткая, моя милая Шарлотта: всегда рядом, когда это нужно. О, я заметила, дорогая, как ты всеми силами пыталась помочь забыть гнетущие события. Циркач — это самая нужная профессия, когда всё, чем можно помочь, — это рассмешить и отвлечь. И как ценно то, что ты вовремя можешь остановить неудавшийся номер. К сожалению, фокусы не всегда помогают, но они обязательно нужны. Ты нужна всем нам.
Я знаю, моя хорошая, как ты относишься к любви и дружбе. Это такие тонкие материи, с ними нужно быть чрезвычайно осторожной. Ты чувствуешь фальшь в обращении, думаешь, что никому не нужна, совсем не любима… Только не обесценивай проявления любви, пожалуйста. Быть может, люди слишком легкомысленно относятся к этому слову, но иногда им стоит верить.
Милая Шарлотта, я люблю тебя! Какая же ты искренняя, тонкая, глубокая. Как чудесно выглядишь в белом платье! И не менее замечательно в сером цилиндре и клетчатых панталонах. Ты не уходишь от самой себя даже тогда, когда всё вокруг рушится. Это дорогого стоит…
Ты такая чуткая, моя милая Шарлотта: всегда рядом, когда это нужно. О, я заметила, дорогая, как ты всеми силами пыталась помочь забыть гнетущие события. Циркач — это самая нужная профессия, когда всё, чем можно помочь, — это рассмешить и отвлечь. И как ценно то, что ты вовремя можешь остановить неудавшийся номер. К сожалению, фокусы не всегда помогают, но они обязательно нужны. Ты нужна всем нам.
Я знаю, моя хорошая, как ты относишься к любви и дружбе. Это такие тонкие материи, с ними нужно быть чрезвычайно осторожной. Ты чувствуешь фальшь в обращении, думаешь, что никому не нужна, совсем не любима… Только не обесценивай проявления любви, пожалуйста. Быть может, люди слишком легкомысленно относятся к этому слову, но иногда им стоит верить.
Милая Шарлотта, я люблю тебя! Какая же ты искренняя, тонкая, глубокая. Как чудесно выглядишь в белом платье! И не менее замечательно в сером цилиндре и клетчатых панталонах. Ты не уходишь от самой себя даже тогда, когда всё вокруг рушится. Это дорогого стоит…
Так что там с нашими подсолнухами? В твоём мире все радуются и плачут, гуляют по саду и пьют кофе. Совсем как в моём, представляешь? И зачем всё это?
Однажды я ясно поняла, что смысл жизни в том, чтобы быть счастливым и дарить счастье людям. Тогда пусть будут подсолнухи на картинах, если они радуют кого-то. Только важно не забывать любоваться вишнёвым садом по пути в галерею. В жизни нет буйства красок, как на картинах Ван Гога, но это не делает её менее прекрасной. Нужно искать счастье в каждой ласточке, в каждом листике. У тебя это отлично получается, моя хорошая.
Кстати, милая, хочешь, я расскажу, как познакомилась с вашим миром? Однажды, читая Демидова (это чудесный театральный педагог, такая же веточка, как и мы с тобой), я узнала, что в образе цветущей ветки вишни было для Чехова всё: «и уходящая, по-своему красивая, но никчёмная паразитическая жизнь, обречённая на уничтожение, и новая, идущая ей на смену, более сильная, практическая, но… грубоватая, жестокая». Эти слова погрузились внутрь, стали моей частью. Мир неизбежно меняется, кажется, я не успеваю за ним. «Вместе с обветшалым и ненужным выбрасывается много прекрасного и неповторимого». Мы разучились быть счастливыми, разучились слышать себя. Все бегут, боятся опоздать, отстать от поезда... А иногда нужно просто остановиться, погулять по саду и наконец услышать себя в тишине весенней нежности.
Не описать, как я благодарна Антону Павловичу за тебя, за «Вишнёвый сад». Он дал тебе доброе сердце и светлую голову, бережно оставил много воздуха. Мне очень хорошо с тобой, Шарлотта, да и как может быть скучно с тем, кто так похож на тебя самого? Я обещаю тебе, милая, иногда гулять по саду, чтобы слышать себя, слышать тебя, слышать Антона Павловича Чехова.
Однажды я ясно поняла, что смысл жизни в том, чтобы быть счастливым и дарить счастье людям. Тогда пусть будут подсолнухи на картинах, если они радуют кого-то. Только важно не забывать любоваться вишнёвым садом по пути в галерею. В жизни нет буйства красок, как на картинах Ван Гога, но это не делает её менее прекрасной. Нужно искать счастье в каждой ласточке, в каждом листике. У тебя это отлично получается, моя хорошая.
Кстати, милая, хочешь, я расскажу, как познакомилась с вашим миром? Однажды, читая Демидова (это чудесный театральный педагог, такая же веточка, как и мы с тобой), я узнала, что в образе цветущей ветки вишни было для Чехова всё: «и уходящая, по-своему красивая, но никчёмная паразитическая жизнь, обречённая на уничтожение, и новая, идущая ей на смену, более сильная, практическая, но… грубоватая, жестокая». Эти слова погрузились внутрь, стали моей частью. Мир неизбежно меняется, кажется, я не успеваю за ним. «Вместе с обветшалым и ненужным выбрасывается много прекрасного и неповторимого». Мы разучились быть счастливыми, разучились слышать себя. Все бегут, боятся опоздать, отстать от поезда... А иногда нужно просто остановиться, погулять по саду и наконец услышать себя в тишине весенней нежности.
Не описать, как я благодарна Антону Павловичу за тебя, за «Вишнёвый сад». Он дал тебе доброе сердце и светлую голову, бережно оставил много воздуха. Мне очень хорошо с тобой, Шарлотта, да и как может быть скучно с тем, кто так похож на тебя самого? Я обещаю тебе, милая, иногда гулять по саду, чтобы слышать себя, слышать тебя, слышать Антона Павловича Чехова.
Верстка: Софья Устымчук