литературный сборник молодых авторов
литературный сборник молодых авторов
август 2021 года
Капли
Андрей Сизов
«И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла…»
Арсений Тарковский
Спокойны были, и рука тепла…»
Арсений Тарковский
— Тогда заживем, — говорил спокойным голосом отец. Его плечи плавно раскачивались, плавали в мутной зеркальной воде.
Веня всхлипнул. Его слезящиеся глаза медленно заменили собой отцовские. Отражение вскоре очистилось от хаотичных воспоминаний, оставило в своем прямоугольном животе лишь Веню в окружении мебели.
— Вот и зажили, папка...
Пора капать в глаза. Веня дошел до тумбочки, на которой всегда стояли капли. Бутылька на месте не было.
Веня пожал плечами, пошарил на полу рядом с тумбой, но капель так и не нашел. Странно. Придется брать запасные.
Второй бутылёк был почти пуст — Веня использовал его, когда забывал купить основной. На разок закапать хватит. Кап-кап.
Перед глазами, как обычно, поплыли фиолетовые круги, немного упала острота зрения. Веня на ощупь проследовал к креслу. Уселся. Вздохнул.
Зеркало напротив него помутнело, отражение Вени постепенно распалось, его осколки ушли на глубину. На месте Вениамина возник нечеткий темный силуэт.
— Не моргаешь, Венечка? Не моргай, — пробасил силуэт.
— Ты покажешь мне это снова?
— Смотри, пока можешь, — вздохнули в ответ.
Веня всхлипнул. Его слезящиеся глаза медленно заменили собой отцовские. Отражение вскоре очистилось от хаотичных воспоминаний, оставило в своем прямоугольном животе лишь Веню в окружении мебели.
— Вот и зажили, папка...
Пора капать в глаза. Веня дошел до тумбочки, на которой всегда стояли капли. Бутылька на месте не было.
Веня пожал плечами, пошарил на полу рядом с тумбой, но капель так и не нашел. Странно. Придется брать запасные.
Второй бутылёк был почти пуст — Веня использовал его, когда забывал купить основной. На разок закапать хватит. Кап-кап.
Перед глазами, как обычно, поплыли фиолетовые круги, немного упала острота зрения. Веня на ощупь проследовал к креслу. Уселся. Вздохнул.
Зеркало напротив него помутнело, отражение Вени постепенно распалось, его осколки ушли на глубину. На месте Вениамина возник нечеткий темный силуэт.
— Не моргаешь, Венечка? Не моргай, — пробасил силуэт.
— Ты покажешь мне это снова?
— Смотри, пока можешь, — вздохнули в ответ.
Зеркало, будто старый телевизор с помехами, начало транслировать изображение. Отца Веня узнал почти сразу — его выдавали пышные темно-рыжие усы. Полусидя, папа дремал, пожевывал тонкую соломинку. От теплого ветра скрипели пальмы, рядом с отцом копошились солдаты. Веня никогда не пытался разглядеть их лица, для него Вьетнам ассоциировался только с одним солдатским лицом — лицом отца. Люди лежали в кустах, кто-то дремал, кто-то тихонько посвистывал. Никто из них, как обычно, не подумал посмотреть за спину, туда, где шел смертоносный вьетнамский отряд. Отца и окружающих его советских солдат опять расстреляли. Зеркало покрылось помехами, Веня плакал, растирая по лицу кислые от капель слезы.
— Не хочешь моргнуть, Веня?
Веня молчал.
— Не можешь.
— Не хочешь моргнуть, Веня?
Веня молчал.
— Не можешь.
Зеркало начало новую трансляцию — это были уже Венины воспоминания. Счастливый выпускник журфака с однокурсником едут на «восьмерке» в затерянную бурятскую деревушку. Накануне им рассказали что-то про шамана, который живет там, как отшельник. Друзья хотели написать статью про это чудо, но не особо верили в подобные сказки. Однако оказалось, что шаман правда существует. Приятель Вени долгое время пытался его разговорить, просил показать «шаманские фокусы», требовал «реально колдовать» и, в конце концов, перешел на откровенные оскорбления. Шаман, сохранявший до этого полное молчание, произнес что-то невнятное, цокнул языком и противно улыбнулся.
— Моргни, дитятко! — сказал он на ломаном русском, обращаясь к другу Вени.
— Что?
Приятель невольно моргнул и схватился за горло, будто ему разом перекрыли кислород. Через несколько секунд он дернулся и упал без признаков жизни.
— Я его выкачал, — спокойно сказал шаман. — А ты, дитятко, будешь моргать?
— Моргни, дитятко! — сказал он на ломаном русском, обращаясь к другу Вени.
— Что?
Приятель невольно моргнул и схватился за горло, будто ему разом перекрыли кислород. Через несколько секунд он дернулся и упал без признаков жизни.
— Я его выкачал, — спокойно сказал шаман. — А ты, дитятко, будешь моргать?
Веня страшно орал тогда, не моргая, бежал к машине, ехал, держась одной рукой за руль, другой — за веки. В бардачке каким-то чудом нашелся моток скотча, которым Веня приклеил веки. Приехав в больницу, он с сумасшедшим видом начал просить выписать что-то от моргания.
Странно, что Веню тогда не отправили в психиатрию. Наверное, у доктора просто кончалась смена, и ему лень было таскаться с поздним пациентом. Вене выписали обычные увлажняющие капли, тормозящие «моргание», и посоветовали выпить успокоительное, выспаться. Спал Веня с открытыми глазами. Ужасное зрелище.
Странно, что Веню тогда не отправили в психиатрию. Наверное, у доктора просто кончалась смена, и ему лень было таскаться с поздним пациентом. Вене выписали обычные увлажняющие капли, тормозящие «моргание», и посоветовали выпить успокоительное, выспаться. Спал Веня с открытыми глазами. Ужасное зрелище.
По зеркалу поплыли розовые разводы. Веня отвернулся и поморщился. Он уже не плакал, внутри была только ненависть и горечь. Отец, как монотонно ты умираешь. Моргнуть не успею, и будем вместе...
Веня встал и подошел к немытому окну. На улице верили в жизнь — играли в песочницах малыши, дрались портфелями школьники, грязно ругались водители грузовиков. Цепочка грузчиков весело кидала арбузы, обрывалась в дверях гастронома. С соседской машины сняли колеса.
— День промыт, как стекло, только этого мало, — прошептал Веня и пошел собираться. Нужно было сходить в аптеку за каплями. Эффекта от запасного бутылька хватит максимум до вечера.
Веня оделся, но дверь открыть не мог — замок снова заел.
— Вот черт, — ругался Веня, елозя ключом в замочной скважине. Дверь не поддавалась.
Веня встал и подошел к немытому окну. На улице верили в жизнь — играли в песочницах малыши, дрались портфелями школьники, грязно ругались водители грузовиков. Цепочка грузчиков весело кидала арбузы, обрывалась в дверях гастронома. С соседской машины сняли колеса.
— День промыт, как стекло, только этого мало, — прошептал Веня и пошел собираться. Нужно было сходить в аптеку за каплями. Эффекта от запасного бутылька хватит максимум до вечера.
Веня оделся, но дверь открыть не мог — замок снова заел.
— Вот черт, — ругался Веня, елозя ключом в замочной скважине. Дверь не поддавалась.
Бросив затею самостоятельно расправиться с заевшим замком, Веня решил позвонить мастеру.
— Алло, вскрытие замков? Мне срочно нужен мастер — я застрял в квартире.
— Веня? Ты что ли?
— Вадик?
— Ну, точно ты! Ошалеть. Как долго ни слуха ни духа! Ты как, старина? Здоров, богат? Катька твоя, кстати, замуж выскочила, слыхал? Ребеночка ждет. Муж её — электрик пятого разряда, такой здоровяк, ты не представляешь. К тому же...
— Да погоди ты про Катьку, — с досадой перебил его Веня. — Ты теперь замки вскрываешь?
— Ну, я больше на телефоне тут... А что у тебя случилось?
— У меня замок заел, я выйти из квартиры не могу.
— Окей, я запишу тебя в очередь, мастер на выезде пока... Ты знаешь, Толян улетел в Барбирос!
— Барбадос, — машинально поправил Веня. Ему было по барабану, кто такой Толян и зачем он уехал на Карибы.
— Ну да, да! Барбаблос. Ох, Венька! Давай с тобой не в Барбаблос, а в бар рванем? Баблос, так сказать, просадим. Как там у Есенина? «Хочу, стаканами владея, я спирт с цымлянским различить...»? Я знаю одно местечко...
— Подожди, Вадик, — Веня старался держать себя в руках, но его начинало бесить это воодушевление собеседника. — Мне срочно нужно выйти из квартиры! Это вопрос жизни и смерти!
— О, так ты тоже по этим делам?..
— По каким ещё делам? — Веня опять не понял, про что его спросили. — Слушай, я на препаратах сижу, если я не найду сейчас ка... — на слове «капли» Веня запнулся, — таблетки, короче, то я умру. А они у меня кончились. Мне срочно надо в аптеку!
— А что за таблетки?
— Какая разница, что за таблетки, — Веня терял самообладание. — Я умираю, ясно тебе? Вызывай кого угодно, либо сам поезжай!
— Да погоди, погоди... А чем ты болеешь? Ты ж здоровый всегда был, как кабан!
— Ты сам кабан недоделанный, — Веня взорвался. — Сейчас же выломай чертову дверь!
— Как говорил Екклесиаст, всему свое время! Вот приедет мастер...
— Да иди ты! — Веня в сердцах бросил трубку и пнул ногой дверь. Толстый слой металла издал гулкий звук, но не прогнулся даже на миллиметр.
— Тьфу, зараза.
— Алло, вскрытие замков? Мне срочно нужен мастер — я застрял в квартире.
— Веня? Ты что ли?
— Вадик?
— Ну, точно ты! Ошалеть. Как долго ни слуха ни духа! Ты как, старина? Здоров, богат? Катька твоя, кстати, замуж выскочила, слыхал? Ребеночка ждет. Муж её — электрик пятого разряда, такой здоровяк, ты не представляешь. К тому же...
— Да погоди ты про Катьку, — с досадой перебил его Веня. — Ты теперь замки вскрываешь?
— Ну, я больше на телефоне тут... А что у тебя случилось?
— У меня замок заел, я выйти из квартиры не могу.
— Окей, я запишу тебя в очередь, мастер на выезде пока... Ты знаешь, Толян улетел в Барбирос!
— Барбадос, — машинально поправил Веня. Ему было по барабану, кто такой Толян и зачем он уехал на Карибы.
— Ну да, да! Барбаблос. Ох, Венька! Давай с тобой не в Барбаблос, а в бар рванем? Баблос, так сказать, просадим. Как там у Есенина? «Хочу, стаканами владея, я спирт с цымлянским различить...»? Я знаю одно местечко...
— Подожди, Вадик, — Веня старался держать себя в руках, но его начинало бесить это воодушевление собеседника. — Мне срочно нужно выйти из квартиры! Это вопрос жизни и смерти!
— О, так ты тоже по этим делам?..
— По каким ещё делам? — Веня опять не понял, про что его спросили. — Слушай, я на препаратах сижу, если я не найду сейчас ка... — на слове «капли» Веня запнулся, — таблетки, короче, то я умру. А они у меня кончились. Мне срочно надо в аптеку!
— А что за таблетки?
— Какая разница, что за таблетки, — Веня терял самообладание. — Я умираю, ясно тебе? Вызывай кого угодно, либо сам поезжай!
— Да погоди, погоди... А чем ты болеешь? Ты ж здоровый всегда был, как кабан!
— Ты сам кабан недоделанный, — Веня взорвался. — Сейчас же выломай чертову дверь!
— Как говорил Екклесиаст, всему свое время! Вот приедет мастер...
— Да иди ты! — Веня в сердцах бросил трубку и пнул ногой дверь. Толстый слой металла издал гулкий звук, но не прогнулся даже на миллиметр.
— Тьфу, зараза.
Веня попробовал выбить дверь плечом, но не нанес ей никаких повреждений. Хорошая дверь, черт возьми, стальная. И окно хорошее, 9 этаж как-никак.
Веня еще раз набрал в мастерскую. Занято. И снова занято. За окном начинало смеркаться. Глаза слезились.
Веня побежал в спальню и еще раз обшарил все вокруг тумбочки, заглянув внутрь. Ничего.
Капли. Жизнь сейчас — бутылек драгоценных капель. Да что бутылек! Всего две таких капли отсрочат кончину на несколько часов. А там, глядишь, приедет мастер, и Веня стремглав побежит в аптеку.
Веня еще раз набрал в мастерскую. Занято. И снова занято. За окном начинало смеркаться. Глаза слезились.
Веня побежал в спальню и еще раз обшарил все вокруг тумбочки, заглянув внутрь. Ничего.
Капли. Жизнь сейчас — бутылек драгоценных капель. Да что бутылек! Всего две таких капли отсрочат кончину на несколько часов. А там, глядишь, приедет мастер, и Веня стремглав побежит в аптеку.
В зеркале плакал отец.
— Что же ты, родненький, чашечку-то разбил? Это же мамина чашечка...
Веня руками держал дрожащие веки. Глазные яблоки нещадно царапала сухость, воздух вгрызался в зрачки...
— Что же ты, родненький... В деревнях ели всё! А тебе это горько! Чашечку-то разбил... Из чего теперь пить будем, Венечка? Ох, из чего маму твою поминать...
— Что же ты, родненький, чашечку-то разбил? Это же мамина чашечка...
Веня руками держал дрожащие веки. Глазные яблоки нещадно царапала сухость, воздух вгрызался в зрачки...
— Что же ты, родненький... В деревнях ели всё! А тебе это горько! Чашечку-то разбил... Из чего теперь пить будем, Венечка? Ох, из чего маму твою поминать...
Веня рванулся к двери. Бил он ее отчаянно, сильно и хаотично. Но что там кулаками выбьешь...
В зеркале появилась школа. Старый учитель бежал с указкой в кабинет, где мальчики играли глобусом в футбол. Девочки хихикали и расчесывались на подоконниках. Беззубый завхоз, звеня авоськой, чапал в подвал. Продленку разбирали по домам.
Веня вырвал дверную ручку.
В зеркале — ночной универ. Катька достала у деда-ректора ключи. Никто не заметил, как влюбленные прокрались в кабинет философии. За окнами невероятно красиво играли на скрипке, а на подоконнике, прямо на Гегеле, лежал недоеденный апельсин. Это она принесла.
В дверь начали колотить снаружи. Глаза резало так, что Веня катался по полу.
Папа. В зеркале снова папа.
— Сына, как звали ту девочку? Сына?..
В зеркале появилась школа. Старый учитель бежал с указкой в кабинет, где мальчики играли глобусом в футбол. Девочки хихикали и расчесывались на подоконниках. Беззубый завхоз, звеня авоськой, чапал в подвал. Продленку разбирали по домам.
Веня вырвал дверную ручку.
В зеркале — ночной универ. Катька достала у деда-ректора ключи. Никто не заметил, как влюбленные прокрались в кабинет философии. За окнами невероятно красиво играли на скрипке, а на подоконнике, прямо на Гегеле, лежал недоеденный апельсин. Это она принесла.
В дверь начали колотить снаружи. Глаза резало так, что Веня катался по полу.
Папа. В зеркале снова папа.
— Сына, как звали ту девочку? Сына?..
— Моргнул.
Ornella Pocetti