литературный сборник молодых авторов
литературный сборник молодых авторов
Дарья Старкова
Станция «Тайга»
2017 год
⠀⠀
⠀⠀Поезда, по-ез-да, п о е з д а.
⠀⠀Глеб практически живет в них: сочиняет стихи, поет песни. Звонит в другие города и пропадает в разговорах тоже в них.
⠀⠀Руки у Глеба были длинные, да и сам он был под два метра ростом. Даже в самых душных вагонах он оставался румяным. Об этом я точно знала, потому что три часа кряду пыталась так смешать краску, чтоб передать этот румянец.
⠀⠀Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы.
⠀⠀Мы столкнулись в поезде, когда я ехала с пленэра с моими приятельницами. Они решили поступать в Репинку. Я рисовала с ними, хотя даже думать боялась об отъезде из родного Кызыла, о том, чтобы покинуть станцию «Тайга». А вот Глеб, похоже, ничего не боялся.
⠀⠀Не боялся, не боялся.
⠀⠀Он начинал рассказывать нам истории о разных городах, но каждый раз мы не давали ему закончить своим смехом. Его истории казались мимолетными: я сомневаюсь, что какую-то он смог бы повторить. Но в них Глеб рассказывал правду. Он на самом деле видел рыбаков на льду Ярославля, похожих на охотников Брейгеля, он и правда был во всех тех городах, которые описывал в деталях. Глеб говорил с нами как с художниками, и логично было думать, что и сам он художник. Но оказалось, что он географ.
⠀⠀Он говорил, что хочет поехать в Кызыл, это его мечта. Я отвечала, что живу там. Он долго не верил, но потом сильно пожал мою руку и ответил, что это чудо, что я живу в Кызыле. Сказал – и на следующей станции пропал.
⠀⠀Тыдым-тыдым, тыдым-тыдым.
⠀⠀А девушки уехали. Поступили в Репинку, стали писать акварелью, увидели много Глебов. А я?
⠀⠀Кызыл-кызыл, Кызыл-кызыл.
⠀⠀Поезда, по-ез-да, п о е з д а.
⠀⠀Глеб практически живет в них: сочиняет стихи, поет песни. Звонит в другие города и пропадает в разговорах тоже в них.
⠀⠀Руки у Глеба были длинные, да и сам он был под два метра ростом. Даже в самых душных вагонах он оставался румяным. Об этом я точно знала, потому что три часа кряду пыталась так смешать краску, чтоб передать этот румянец.
⠀⠀Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы.
⠀⠀Мы столкнулись в поезде, когда я ехала с пленэра с моими приятельницами. Они решили поступать в Репинку. Я рисовала с ними, хотя даже думать боялась об отъезде из родного Кызыла, о том, чтобы покинуть станцию «Тайга». А вот Глеб, похоже, ничего не боялся.
⠀⠀Не боялся, не боялся.
⠀⠀Он начинал рассказывать нам истории о разных городах, но каждый раз мы не давали ему закончить своим смехом. Его истории казались мимолетными: я сомневаюсь, что какую-то он смог бы повторить. Но в них Глеб рассказывал правду. Он на самом деле видел рыбаков на льду Ярославля, похожих на охотников Брейгеля, он и правда был во всех тех городах, которые описывал в деталях. Глеб говорил с нами как с художниками, и логично было думать, что и сам он художник. Но оказалось, что он географ.
⠀⠀Он говорил, что хочет поехать в Кызыл, это его мечта. Я отвечала, что живу там. Он долго не верил, но потом сильно пожал мою руку и ответил, что это чудо, что я живу в Кызыле. Сказал – и на следующей станции пропал.
⠀⠀Тыдым-тыдым, тыдым-тыдым.
⠀⠀А девушки уехали. Поступили в Репинку, стали писать акварелью, увидели много Глебов. А я?
⠀⠀Кызыл-кызыл, Кызыл-кызыл.
Кызыл-кызыл, Кызыл-кызыл.
⠀⠀Из Репинки мне слали письма, но ничего, кроме удивления по поводу моего желания сидеть еще не пойми сколько времени в Кызыле, в них не было. Хотя один раз я получила письмо со смелым вопросом:
⠀⠀– А в Кызыл еду все-таки завозят?
⠀⠀Тогда я отправляла им посылки с местным сыром и фотографией чучела медвежьей головы, которая хранится в краеведческом музее. Но каждый день меня встречали другие головы – гипсовые, которые я упорно рисовала. Их было всего несколько (что-что, а гипсовых голов в Кызыл давно не завозили). Я днями стояла напротив них, как верующие стоят в храме все службы. Но только веры во мне совсем не прибавлялось.
⠀⠀Как-то раз я поехала на станцию «Тайга», чтобы порисовать поезда. Тушь опрокинулась из-за неловкого прохожего и растеклась в длиннорукого осьминожка. Прохожий спустился с высоты своего роста помогать.
⠀⠀Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы,
⠀⠀– А в Кызыл еду все-таки завозят?
⠀⠀Тогда я отправляла им посылки с местным сыром и фотографией чучела медвежьей головы, которая хранится в краеведческом музее. Но каждый день меня встречали другие головы – гипсовые, которые я упорно рисовала. Их было всего несколько (что-что, а гипсовых голов в Кызыл давно не завозили). Я днями стояла напротив них, как верующие стоят в храме все службы. Но только веры во мне совсем не прибавлялось.
⠀⠀Как-то раз я поехала на станцию «Тайга», чтобы порисовать поезда. Тушь опрокинулась из-за неловкого прохожего и растеклась в длиннорукого осьминожка. Прохожий спустился с высоты своего роста помогать.
⠀⠀Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы,
⠀⠀Едет поезд запоздалый.
⠀⠀П р и е х ал.
⠀⠀И все-таки лучше рисовать его руки, шарящие в поисках салфетки, чем все серые поезда на свете. Глеб говорил, что его письмо ко мне не дошло, потому что он, видимо, перепутал мою фамилию, но это теперь неважно, потому что он здесь, в Кызыле.
⠀⠀Тыгыдым-тыгыдым,
⠀⠀Что же делать, Кызыл?
⠀⠀Он приехал вычислять что-то про преступность в Кызыле. (Хотя что здесь можно вычислять – в Кызыле бывает очень опасно.) Глеб был одновременно в нескольких местах – в отделении милиции, в школах. В Алдын-будаке его угощали тувинскими блюдами, в доме культуры он читал свои стихи. Говорят, искал меня. А я пряталась у тети Дадары на почте. Солнце палило слишком сильно, чтобы выходить на улицу и на что-то решаться.
⠀⠀В прохладе я перебирала письма. Это было практически бессмысленное занятие, потому что фамилии Глеба я попросту не знала, но всегда думала, что ему подошла бы фамилия Поморцев. На одном конверте не было ни обратного адреса, ни имени отправителя, но слово «Кызыл» было выведено с особенной тщательностью. Чувствовалась рука Глеба.
⠀⠀Забери меня в К ы з ы л. Через чёрную вонь Минусинска, через золото Алатау.
⠀⠀Отправляюсь на станцию «Тайга», беру походный мольберт, выключаю электричество.
⠀⠀А меня кто бы забрал?
⠀⠀Хочу проводить его и дорисовать поезд. Вижу растрепанную голову, которая еле залезает в дверь вагона. Смотрю, как мелькает состав. Собираю мольберт, укутываюсь в свитер – до моря еще далеко. Следующий поезд приезжает быстро.
⠀⠀Встаю на подножку. Теперь мне ничто
н е с т р а ш н о.
⠀⠀П р и е х ал.
⠀⠀И все-таки лучше рисовать его руки, шарящие в поисках салфетки, чем все серые поезда на свете. Глеб говорил, что его письмо ко мне не дошло, потому что он, видимо, перепутал мою фамилию, но это теперь неважно, потому что он здесь, в Кызыле.
⠀⠀Тыгыдым-тыгыдым,
⠀⠀Что же делать, Кызыл?
⠀⠀Он приехал вычислять что-то про преступность в Кызыле. (Хотя что здесь можно вычислять – в Кызыле бывает очень опасно.) Глеб был одновременно в нескольких местах – в отделении милиции, в школах. В Алдын-будаке его угощали тувинскими блюдами, в доме культуры он читал свои стихи. Говорят, искал меня. А я пряталась у тети Дадары на почте. Солнце палило слишком сильно, чтобы выходить на улицу и на что-то решаться.
⠀⠀В прохладе я перебирала письма. Это было практически бессмысленное занятие, потому что фамилии Глеба я попросту не знала, но всегда думала, что ему подошла бы фамилия Поморцев. На одном конверте не было ни обратного адреса, ни имени отправителя, но слово «Кызыл» было выведено с особенной тщательностью. Чувствовалась рука Глеба.
⠀⠀Забери меня в К ы з ы л. Через чёрную вонь Минусинска, через золото Алатау.
⠀⠀Отправляюсь на станцию «Тайга», беру походный мольберт, выключаю электричество.
⠀⠀А меня кто бы забрал?
⠀⠀Хочу проводить его и дорисовать поезд. Вижу растрепанную голову, которая еле залезает в дверь вагона. Смотрю, как мелькает состав. Собираю мольберт, укутываюсь в свитер – до моря еще далеко. Следующий поезд приезжает быстро.
⠀⠀Встаю на подножку. Теперь мне ничто
н е с т р а ш н о.
Верстка: Бондалет Анастасия
Фотограф: Алексей Жуков
Фотограф: Алексей Жуков