Василиса Кривцова


Елена Байкова:
«Я стала амазонкой»
Интервью
октябрь 2018 года

Как вопреки судьбе пойти своим путем?
Об этом рассказывает женщина-воин, многократная победительница чемпионата России по теннису среди ветеранов Елена Байкова.


— Елена Анатольевна, почему именно большой теннис? Видов спорта, если я не ошибаюсь, около двухсот тысяч.

— Все началось в нашем поселке в далеком Забайкалье, в двухстах километрах от Улан-Удэ. Из развлечений там были только библиотека, походы и спорт. Но я всё это очень любила. Большого тенниса у нас просто не существовало. И уже будучи студенткой в Иркутске, однажды увидела, как играют в теннис. На корте, в белых шортах и в белых маечках. Так красиво! Это стало мечтой. Но я считала, что она не для меня.

Однажды я сменила работу и с новым коллективом поехала в командировку во Вьетнам. Мои коллеги обожали теннис и научили играть меня. Мы переоборудовали под корт вертолетную площадку на старой американской военбазе. Ещё подкупило, что это тот вид спорта, которым можно заниматься до глубокой старости. Ветеранские теннисные турниры проводятся по всему миру. Любой игрок, начиная с 35 лет, может принять в них участие. Есть Международная ассоциация, рейтинг. Всё как в большом спорте. Во всех соревнованиях есть сетки и на восемьдесят, и на восемьдесят пять, и на девяносто лет! Поэтому меня ожидает еще долгая жизнь в теннисе. Самое главное – я туда вернулась после того, что произошло.
Иллюстрация: Skitterphoto.com
— А что произошло?
— Рак.
За два года до меня ту же самую болезнь перенесла моя сестра. Те переживания, тот ужас я не забуду. А когда этот диагноз поставили мне, было совсем не страшно, потому что одну трагедию мы уже перешагнули. А вот сестра, узнав об этом, была повергнута в шок. И, думая, что для неё это так существенно и даже отчаянно, я совершенно не волновалась о себе. Я боялась, что от стресса что-нибудь заново случится у неё.
Я часто слышала от своих соседей по палате: «Ну почему я?» У меня был другой вопрос. «Чего лишит меня эта болезнь?»
— Получается, у вас совсем не было обиды на судьбу?
— Нет. Я говорила себе: не буду инвалидом! Думала, как бы быстрее выйти из этого состояния. Мысли не допускала, что это полный конец. Никогда не была в отчаянии. Поэтому в тот день, когда меня оперировали, я, провалявшись два часа без сознания, пришла в себя уже к вечеру. И встала на ноги, и пошла, потому что сказала себе: «Я должна ходить! Должна тренироваться!» И никогда не пользовалась лифтом, поднимаясь к хирургу на четвертый этаж.

До сих пор раз в три месяца, когда хожу к хирургу на осмотр, я карабкаюсь по лестнице и думаю: «Преодолею я все эти четыре этажа? В том же самом ритме или по-другому?»

— Изменилось ли что-нибудь принципиально после болезни?

— Проводя параллель с тем, как я никогда не спрашивала, почему это случилось, я никогда не ставила себя по другую сторону баррикад. Моя жизнь продолжается, это просто одно из испытаний. Для меня нет «до» и «после».

— Что значит «быть инвалидом»?

— Для меня это значит, что я уже не я. Со временем у меня даже появилась внутренняя легенда. Если всё-таки я не смогу быть полноценным человеком, и у меня пойдет рецидив, я куплю билет в один конец. Россия — Аргентина. Точнее: Москва — Барилоче. И оттуда, узнав тропу у местных жителей, отправлюсь на Огненную землю. И проведу свои последние дни, зная, что они последние.

Я хочу закончить жизнь на своих условиях. Чтобы никого не мучать, чтобы не жалеть себя и не быть обузой. И заберусь на высокую скалу над морем. В то место, где решались судьбы множества людей, где гибли корабли, где плавал Летучий голландец, где было столько морских сражений и романтических историй с трагическим исходом. И, глядя на все это и вспоминая, брошусь в эти волны. Прочь от земли.
— Аргентина? Как необычно!

— Аргентина — край земли. Она ассоциируется у меня с Шикотаном. А Дальний Восток — это начало, это моя молодость, студенческий отряд, мне было двадцать… Там есть место, где по легенде начинается зарождение дня, который потом идет по всей планете. И там же всё закончится.

Вот такая вот штука. И мне было с этим интересно жить.
— Что ещё вас поддерживало?

— Я взяла с собой в больницу любимые книги моей юности, которые читала запоем, когда училась в школе, и восхищалась героями Джека Лондона. Мне хотелось не просто ещё раз перечитать те книги, а вспомнить свою молодость.

— Как на занятия спортом смотрели врачи?

— Операцию провели месяц спустя после того, как поставили диагноз. Правая рука совсем не двигалась. Висела как плеть. Не могла держать не то что ракетку, даже ложку. Хирург сказал: «Вы больше никогда не сможете выйти на корт». В теннис мне было категорически запрещено играть. Но я пошла сама. Тренировалась, мышцы крепли.
Я принимала их месяц и становилась всякий раз вялой и слабой. Я подумала: «Буду пить таблетки – превращусь в овощ. Не буду я их пить».

— Как вы решились ослушаться врача? Это же опасно!

— Я и боялась. Но сейчас уже меньше.
Кроме того, по протоколу мне положено пить таблетки, которые будут приглушать раковые клетки. Сдала их назад врачу. Врач сказал, что это моё право, но он рекомендует продолжить курс, пить дальше. Я не пью. Таково мое решение.

Прошло уже больше года, поэтому я чувствую, что всё делаю правильно. Теннис мне помогает. После игры даже делается легче. Что касается советов врача… Я привыкла всегда решать все вопросы сама, как бы я ни доверяла кому-то. Я поняла: надо жить своей жизнью, как жила. Так, как хочу жить, а не так: «Меня сломала болезнь, и я пойду у неё на поводу». Нет! Я решила с ней бороться.

Меня вдохновляли истории об амазонках. Существуют клубы, в которых женщины с этим типом рака так себя и называют. Исторически амазонки были грозными воинами, они лишали себя груди, потому что она мешала натягивать лук. И я стала амазонкой.

— Как ощущалось воздействие рака на организм?

— Удивительнейший диагноз! Вот тебе о нем говорят, а ты нигде ничего не чувствуешь. Как говорится, ни левой пяткой, ни правой.

Когда нашли метастазы, я уже была записана на свой любимый турнир в Саров. Я умоляла хирурга меня отпустить. Боялась, что больше никогда не смогу играть, и это моя последняя возможность. Он согласился. Скрепя сердце, я отправилась туда. И там я победила мастера спорта. И не могла в это поверить. Для меня, любителя, это поразительное достижение. Я не сомневалась, что у меня диагноз. Но осознать, что рак до последнего не болит, а тихо и незаметно ест тебя изнутри, — ужасающе.

— Но поддержка товарищей по спорту наверняка была…

— В прошлом году, когда надо мной нависла химиотерапия, проходил чемпионат России. Я пришла туда смотреть на своих подруг. У меня вылезли все волосы, брови, ресницы, я красиво заворачивала свою голову в интересные платки. Меня узнавали не сразу. Их вызывают на корт, и вдруг они видят меня и останавливаются. Даже едва знакомые игроки, которые раньше со мной только здоровались, говорили: «Лена! Ты обязательно выдержишь! Я верю в тебя». А у самих слезы из глаз. Это было настолько искренне! «Ты обязательно вернешься! Мы сыграем с тобой еще». Так и происходит. Вернувшись, я играю турниры с самыми лучшими игроками.
— А первый матч после операции, каким он был?

— Прошло всего несколько месяцев, и начался теннисный новогодний турнир в нашем клубе. Меня туда не пригласили, потому что я ещё не восстановилась. В зимнее время мы играем только пары, потому что закрытых кортов мало, а участников много. За день до начала мне неожиданно позвонила Надя, моя подруга, и говорит: напарница простудилась. Вместо неё Надя попросила выступить меня. И я сказала «да».

Когда вышла на корт спустя полгода, у меня затряслись коленки. А мне надо играть! Хоть я тренировалась, ставила удар у стенки, в соревновательных условиях все по-другому. Не зная как привести себя в порядок, размышляла: «Все знают. Никто не будет презрительно говорить, что Байкова плохо играет. Давай, как можешь, потихонечку». Я уговаривала себя: «Играй осторожно, наверняка, играй до верного». А потом разошлась.

Мы с Надей дошли до финала и на тайбрейке выиграли у сильнейшей пары. Этого никто не ожидал, это была невероятная овация.

Я была счастлива! Помню, как я стояла на подиуме, и нам вручили эти кубки. Кругом рвались петарды, хлопушки. Для меня это был звездный час, миг славы. Я говорила себе: «Неужели это могло случиться? Какая, ты, Ленка, счастливая! Ты этого никогда не забудешь».
Иллюстрация: Alexas Fotos
— Что это за клуб? Не из-за него ли так важно было вернуться в спорт?

— Да, отчасти. Ведь там не случайные люди, а мои, с кем я играю уже много лет и крепко дружу. В клубе очень уютно, на стенах висят картины и фотографии, которые владелец кортов привозил из путешествий. Кстати говоря, я через неделю я уезжаю в Питер на международный турнир первой категории. Впервые с тех пор, как я заболела, буду играть одиночку.

— Рассчитываете на победу?

— Не хочу об этом думать. Потихонечку, помаленечку, как получится. Три сета я не выдержу. Если не будет победы в двух, то шансов нет. Но я положу начало: буду играть в одиночке.
— Что вы можете посоветовать людям, чтобы они могли, как вы, переступить через трудности спокойно и с достоинством?

— Верить в себя — самое главное. Моя мама так меня воспитала: «Ничто нас, мальчик, не сможет, вышибить из седла, такая уж поговорка у майора была». Либо ты идешь до конца, либо ломаешься. Вспоминай случаи, когда тебе было тяжело, но ты справился. А когда успокоишься, не бравируй. Ты должен остаться таким, каким был. Чтобы не стыдиться себя. Вот так, пожалуй. Это работает и в спорте, и в карьере, и в отношениях с людьми.

— Сколько вам лет?

— Шестьдесят пять.
Верстка: Охлопкова Санаайа