литературный сборник молодых авторов
литературный сборник молодых авторов
Хлебное древо
Наталия Кузнецова
август 2020 года
«Нина, мне всегда казалось, что и тебе пекарня подарит счастье»
~Бабушка Тома
~Бабушка Тома
На улице пахло свежеиспеченным хлебом. Его аромат чувствовал каждый прохожий, но никто не думал о том, что так пахнет смерть Тамары Филипповны. И жизнь. Она пахла хлебом. Тамара Филипповна была пекарем. В сорок четвертом — ей было 15 — они лепили булки из опилок и свекольного жмыха. Похоже на игру в песочнице, но ответственнее. Иногда приходилось «заниматься лепкой» в земляных печах, спрятанных в окопах, потому что завод обстреливали.
После войны Тамара Филипповна не спрятала колпак в стол. Впереди были кислые годы работы на хлебозаводах и в столовых. Там не знали, что такое творчество — нужно было кормить людей. К концу жизни (как говорила сама Тамара Филипповна) она достряпалась до пекарни. Дети расправлялись с юридическими заморочками, а Тамара Филипповна кудесничала на кухне. Через месяц уже весь город знал, что лучшая выпечка — в «Филипповом хлебе».
После войны Тамара Филипповна не спрятала колпак в стол. Впереди были кислые годы работы на хлебозаводах и в столовых. Там не знали, что такое творчество — нужно было кормить людей. К концу жизни (как говорила сама Тамара Филипповна) она достряпалась до пекарни. Дети расправлялись с юридическими заморочками, а Тамара Филипповна кудесничала на кухне. Через месяц уже весь город знал, что лучшая выпечка — в «Филипповом хлебе».
Улитки со шпинатом, сырные завитушки, булочки с маком и клубничным джемом, кунжутные караваи, пирожки-рыбки с консервами, ватрушки с мягким творогом, песочные кексы с изюмом, корзиночки со сгущенкой и орешками, трубочки с заварным кремом, черемуховое печенье, мясные галеты, слойки с грибами и ветчиной — за всем этим шли городские жители в пекарню Тамары Филипповны.
В центре витрины всегда стоял хлеб. Нарумяненный, загорелый и отдохнувший. Корочка его пахла теплом. Мамы, отправляя детей в пекарню, всегда знали, что те не удержатся, откусят хрустящую корку. Даже взрослые, купив хлеб, грызли его, оглядываясь по сторонам, а, придя домой, спешно отрезали краюшку. Внутри хлеб был пористым, пах молоком и деревней (это чувствовали даже те, кто ни разу не выбирался из города).
В центре витрины всегда стоял хлеб. Нарумяненный, загорелый и отдохнувший. Корочка его пахла теплом. Мамы, отправляя детей в пекарню, всегда знали, что те не удержатся, откусят хрустящую корку. Даже взрослые, купив хлеб, грызли его, оглядываясь по сторонам, а, придя домой, спешно отрезали краюшку. Внутри хлеб был пористым, пах молоком и деревней (это чувствовали даже те, кто ни разу не выбирался из города).
Теперь, когда Тамары Филипповны нет, пекарня, кажется, тоже умрет.
Мать Тамары Филипповны умерла сразу после родов: не выдержало сердце. Выпекать хлеб ее научил отец. Он вставал рано и уходил на целый день в поле работать. Дома он оставлял лепешки и кашу для дочки, но больше всего она любила дни, когда на завтрак был горячий хлеб и молоко с медом.
Вадим и Ирина, дети Тамары Филипповны — серьезные люди. У Вадима — сеть семейных ресторанов, а Ирина — архитектор. До хлеба им дела не было, вернее, маму они поддерживали, но печь не хотели.
Теперь, когда Тамары Филипповны нет, пекарня, кажется, тоже умрет.
Вадим и Ирина, дети Тамары Филипповны — серьезные люди. У Вадима — сеть семейных ресторанов, а Ирина — архитектор. До хлеба им дела не было, вернее, маму они поддерживали, но печь не хотели.
Теперь, когда Тамары Филипповны нет, пекарня, кажется, тоже умрет.
— Давай наймем поваров…пекарей…хороших, — предложила заплаканная Ирина.
— Это не дело, но закрывать пекарню жаль. Все-таки весь город кормили…это мамина жизнь. Она должна продолжаться, — задумчиво сказал Вадим, перелистывая тетрадь с рецептами хлеба и выпечки, которую Тамара Филипповна начала собирать с 19 лет.
Эта тетрадь не была похожа на старую. Пузатая и мягкая, она напоминала буханочку. Тамара Филипповна оберегала ее, как могла, никому не позволяла подглядывать в нее, кроме внучки Нины.
— Папа, дай тетрадь мне, пожалуйста, — попросила Нина отца.
— Это не дело, но закрывать пекарню жаль. Все-таки весь город кормили…это мамина жизнь. Она должна продолжаться, — задумчиво сказал Вадим, перелистывая тетрадь с рецептами хлеба и выпечки, которую Тамара Филипповна начала собирать с 19 лет.
Эта тетрадь не была похожа на старую. Пузатая и мягкая, она напоминала буханочку. Тамара Филипповна оберегала ее, как могла, никому не позволяла подглядывать в нее, кроме внучки Нины.
— Папа, дай тетрадь мне, пожалуйста, — попросила Нина отца.
На каждой странице был написан рецепт и история, с ним связанная.
Ржаной хлеб с тыквенными и подсолнечными семечками Тамара Филипповна впервые испекла на пятом хлебозаводе. Тогда вручали премию за лучшую идею. Деньги, правда, небольшие, но рецепт остался навсегда.
«Каравай свадебный» читается на страничке тетради. И приписка: «На свадьбу с Коленькой, 26.07.1949». Николай Арсеньевич умер в 60 лет, потому что остановилось сердце. С того времени Тамара Филипповна волновалась за Иринку — так она называла дочь. У той тоже сердечко было ненадежное.
В тетради были записаны и рецепты пирогов, которые женщина испекла на похороны мужа. Рыбная слоёнка, пирожки с изюмом и абрикосовым джемом — все, что любил Николай Арсеньевич. «В этой тетради — вся моя история. Я не могу вычеркнуть из жизни горе, пускай оно останется и на бумаге», — объясняла внучке Тамара Филипповна.
«Каравай свадебный» читается на страничке тетради. И приписка: «На свадьбу с Коленькой, 26.07.1949». Николай Арсеньевич умер в 60 лет, потому что остановилось сердце. С того времени Тамара Филипповна волновалась за Иринку — так она называла дочь. У той тоже сердечко было ненадежное.
В тетради были записаны и рецепты пирогов, которые женщина испекла на похороны мужа. Рыбная слоёнка, пирожки с изюмом и абрикосовым джемом — все, что любил Николай Арсеньевич. «В этой тетради — вся моя история. Я не могу вычеркнуть из жизни горе, пускай оно останется и на бумаге», — объясняла внучке Тамара Филипповна.
«Торт на именины Ниночки, 03.03.1986», — прочитала Нина. Бабушка никогда не пекла торты, но свой первый она сделала для внучки. На десятилетие. С мягкими коржиками, сливочным кремом и малиной.
Нина была писателем. Бабушка говорила ей, что любое творчество — это труд, радостный и долгожданный. Создавать — значит работать. Только бабушка понимала Нину. Родители, конечно, тоже подбадривали, с участием кивали головой, но они не осознавали, что такое эта литература, писательство. Цифры — это солидно, а слова? Слова — дело несерьезное. Родители считали, что писательство держится на одном ките — вдохновении. Оно сегодня есть, завтра нет. Нина злилась. Она знала рецепт успеха: щепотка одаренности, три стакана труда, две столовые ложки упорства и сто граммов веры в себя. Обязательно — просеять, чтобы мусор не испортил вкус. И запекать. Самое томительное — ожидание полной готовности. Зато потом — радость трапезы.
Нина была писателем. Бабушка говорила ей, что любое творчество — это труд, радостный и долгожданный. Создавать — значит работать. Только бабушка понимала Нину. Родители, конечно, тоже подбадривали, с участием кивали головой, но они не осознавали, что такое эта литература, писательство. Цифры — это солидно, а слова? Слова — дело несерьезное. Родители считали, что писательство держится на одном ките — вдохновении. Оно сегодня есть, завтра нет. Нина злилась. Она знала рецепт успеха: щепотка одаренности, три стакана труда, две столовые ложки упорства и сто граммов веры в себя. Обязательно — просеять, чтобы мусор не испортил вкус. И запекать. Самое томительное — ожидание полной готовности. Зато потом — радость трапезы.
Нина вспоминала, как в детстве бабушка учила ее печь. Они вместе замешивали тесто, лепили буханочки, а потом Нина ждала, когда хлеб испечется, нетерпеливо и часто спрашивала у бабушки: «Готово? А сейчас?»
«Мы не можем срубить наше семейное хлебное древо. Это значило бы предать бабушку, ее труд, память о ней», — размышляла Нина. Но она часто думала, не предаст ли себя, если начнет работать в пекарне, потому что о писательстве
придется забыть на некоторое время. Что сказала
бы бабушка, увидев, как внучка оставляет свое призвание ради жизни ее пекарни, как жертвует собой? Но Нина знала, что писать она еще будет, а пекарне нужна помощь сейчас.
«Филиппов хлеб» открылся через три месяца.
За прилавком стояла Нина. Она была похожа на молодую Тамару Филипповну: коричневато-русая коса спускалась на плечо, напоминая колосок ржи, глаза женщины улыбались добротой и легкой усталостью.
На витринах снова появились веселые булочки: яблочные и смородиновые, с грушей и с корицей, лимонные и брусничные, клубничные и абрикосовые, с капустой и с картошкой, с яйцом и с рисом, с грибами и с ветчиной. Были даже мятный кекс, посыпанный кунжутом и шоколадное пирожное, политое карамелью.
На витринах снова появились веселые булочки: яблочные и смородиновые, с грушей и с корицей, лимонные и брусничные, клубничные и абрикосовые, с капустой и с картошкой, с яйцом и с рисом, с грибами и с ветчиной. Были даже мятный кекс, посыпанный кунжутом и шоколадное пирожное, политое карамелью.
Очередь не уменьшалась: все спешили попробовать хлеб. Добрынинский с ржаными отрубями и тмином, солодовый с изюмом и курагой, каравай, бородинский, ржаной со злаками и самый загорелый, с блестящей корочкой, — фамильный Филиппов хлеб.
— Девушка, в вашей пекарне самая вкусная выпечка, — обратился к Нине вежливый мужчина. — Я пробовал разный хлеб. У вашего — домашний вкус, а пахнет он молоком.
— Вы пекарь? — удивленно спросила Нина. Не первый раз ей говорили, что ее хлеб вкусный, но этот посетитель, кажется, был не простым покупателем.
— Не совсем. Я кондитер. Наш семейный магазинчик неподалеку отсюда. Приходите, угощайтесь. Меня, кстати, зовут Филипп.
— Очень приятно. Нина.
— Девушка, в вашей пекарне самая вкусная выпечка, — обратился к Нине вежливый мужчина. — Я пробовал разный хлеб. У вашего — домашний вкус, а пахнет он молоком.
— Вы пекарь? — удивленно спросила Нина. Не первый раз ей говорили, что ее хлеб вкусный, но этот посетитель, кажется, был не простым покупателем.
— Не совсем. Я кондитер. Наш семейный магазинчик неподалеку отсюда. Приходите, угощайтесь. Меня, кстати, зовут Филипп.
— Очень приятно. Нина.
Недавно отец передал Нине письмо, которое Тамара Филипповна еще при жизни написала для внучки.
«Любимая Ниночка! Я всегда советовала тебе заниматься тем, что любишь, и любить то, что делаешь. Всю жизнь я пекла хлеб, потому что меня научил этому мой отец, а его — мать. Я чувствовала в этом силу и радость — в хлебе.
Мой хлеб — это дар миру, это просьба о спокойной жизни.
Он вырастает на родной земле, нашей кормилице. Это начало — род. Я боялась, что у нашего начала не будет продолжения. Ниночка, если ты читаешь письмо, когда пекарни больше нет, я тебя не виню. Я понимаю, как важно жить в согласии с собой, трудиться по призванию.
Но я чувствовала, что ты не засушишь наше семейное хлебное древо, не оставишь мою мечту, но и не разрушишь собственную.
Нина, мне всегда казалось, что и тебе пекарня подарит счастье.
Бабушка Тома»
Мой хлеб — это дар миру, это просьба о спокойной жизни.
Он вырастает на родной земле, нашей кормилице. Это начало — род. Я боялась, что у нашего начала не будет продолжения. Ниночка, если ты читаешь письмо, когда пекарни больше нет, я тебя не виню. Я понимаю, как важно жить в согласии с собой, трудиться по призванию.
Но я чувствовала, что ты не засушишь наше семейное хлебное древо, не оставишь мою мечту, но и не разрушишь собственную.
Нина, мне всегда казалось, что и тебе пекарня подарит счастье.
Бабушка Тома»
Через полгода Нина открыла тетрадь, чтобы записать рецепт свадебного торта. Она выходила замуж за Филиппа, и печь они хотели вместе. Мягкие бисквитные коржи, пропитанные ромовым сиропом, чередовались с йогуртовой начинкой. Торт был покрыт творожным кремом, украшен малиной, черникой и шоколадным печеньем.
В пекарне Тамары Филипповны и сейчас продается
самый вкусный хлеб, а тетрадь рецептов
продолжается.
самый вкусный хлеб, а тетрадь рецептов
продолжается.
Верстка: Диана Медведенко