литературный сборник молодых авторов
литературный сборник молодых авторов
ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО: ПОЭЗИЯ
Поэзия предметного мира
Декабрь 2021
Залина Гагиева
Гнать, держать, бежать, обидеть,
слышать, видеть и вертеть, и дышать, и ненавидеть,
и зависеть, и терпеть.
слышать, видеть и вертеть, и дышать, и ненавидеть,
и зависеть, и терпеть.
I.
можно мне тебя нарисовать?
жизнь в случайных линиях вершится
мой чернографитный акробат
в роль на белой сцене хочет вжиться
можно мне тебя нарисовать?
всё, что я обдумать не успею
пальцев рук моих осциллограф
выведет мальчишкою-нимфеей
тонким лезвием я ограню алмаз
переосмысляя агрегатность
только влезли бы норвегов и каданс
в диалогах с автором невнятность
край рубашки нервно теребя
не приходит павел босоногий
можно мне нарисовать тебя
мелом кругом вьющейся дороги?
можно мне тебя нарисовать?
жизнь в случайных линиях вершится
мой чернографитный акробат
в роль на белой сцене хочет вжиться
можно мне тебя нарисовать?
всё, что я обдумать не успею
пальцев рук моих осциллограф
выведет мальчишкою-нимфеей
тонким лезвием я ограню алмаз
переосмысляя агрегатность
только влезли бы норвегов и каданс
в диалогах с автором невнятность
край рубашки нервно теребя
не приходит павел босоногий
можно мне нарисовать тебя
мелом кругом вьющейся дороги?
II.
многоэтажность чёрною сажей
мажет стаканное дно
мансарды веранды смотрят на запад
в резких теряясь тенях
сверху и снизу рыжеют ресницы
в стакан насыпают графит
вместо пуэра отпитого кем-то
свет ускоряет темп
радужки грязнут в своих гематомах
небо — боксёрский ринг
вправо уже из орбит вытекают
а солнце стремится в зенит
льётся любовь соловьями на плечи
ласково липнет к лицу
платина листьев золотом плачет
лён оголяет лазурь
скалится лязг раскалённых уключин
плавится слёзно лукум
влево глаза разлепляя лучами
властное солнце глядит
многоэтажность чёрною сажей
мажет стаканное дно
мансарды веранды смотрят на запад
в резких теряясь тенях
сверху и снизу рыжеют ресницы
в стакан насыпают графит
вместо пуэра отпитого кем-то
свет ускоряет темп
радужки грязнут в своих гематомах
небо — боксёрский ринг
вправо уже из орбит вытекают
а солнце стремится в зенит
льётся любовь соловьями на плечи
ласково липнет к лицу
платина листьев золотом плачет
лён оголяет лазурь
скалится лязг раскалённых уключин
плавится слёзно лукум
влево глаза разлепляя лучами
властное солнце глядит
III.
полдень сыплет блики в гребни,
на гребцов
в зубы юнгам сеет запах
табака
крикнет старый нострадамус
рыбакам
«непременно настрадайтесь
за отцов
будьте строже, не сутультесь,
будто соль
в спины выдаст громко дробь или
картечь
прикажите горьким слёзам
с карты стечь
прикажите им не думать
об ассоль
компас парус водка шлюпка
шлюз и трюм —
ваши мать-земля да соль да
каравай
вы не стоите и сольдо,
караул!
ваша кровь безбожно слиплась
в хлипкий тромб
постмодерн сметает смыслы
с берегов
наш ковчег для самых новых
колких рифм
больше мифа о сизифе
сам сизиф
больше моря вам не встретить
моряков»
полдень сыплет чайкам света
сухари
в зубы рыбам сеет память
о богах:
растворились бледной пеной
в облаках
а матросов дальний берег
покорил
полдень сыплет блики в гребни,
на гребцов
в зубы юнгам сеет запах
табака
крикнет старый нострадамус
рыбакам
«непременно настрадайтесь
за отцов
будьте строже, не сутультесь,
будто соль
в спины выдаст громко дробь или
картечь
прикажите горьким слёзам
с карты стечь
прикажите им не думать
об ассоль
компас парус водка шлюпка
шлюз и трюм —
ваши мать-земля да соль да
каравай
вы не стоите и сольдо,
караул!
ваша кровь безбожно слиплась
в хлипкий тромб
постмодерн сметает смыслы
с берегов
наш ковчег для самых новых
колких рифм
больше мифа о сизифе
сам сизиф
больше моря вам не встретить
моряков»
полдень сыплет чайкам света
сухари
в зубы рыбам сеет память
о богах:
растворились бледной пеной
в облаках
а матросов дальний берег
покорил
IV.
ты представь, да это же винтаж!
самый настоящий ретровейв!
весь многовековый эпатаж
загнанный в культурный код, как в сейф
весь многовековый перезвон
бьют колокола — набата логова
в моде златоглавый пантеон
заходите, аполлон, в налоговую
заходите, дионис, на чай
будет ждать сервиз тысячелетний
донесётся церберовский лай
где-то на одной из тысяч лестниц
может, и не лай, а так, скулёж
искажает звук многоквартирье
может, менелай на нас похож
тоже варится в хроническом бессилии
знаешь, мне приелся ретровейв
и безвкусным кажется винтаж
яблоко раздора
гложет червь
гложет
пенопластовый муляж
ты представь, да это же винтаж!
самый настоящий ретровейв!
весь многовековый эпатаж
загнанный в культурный код, как в сейф
весь многовековый перезвон
бьют колокола — набата логова
в моде златоглавый пантеон
заходите, аполлон, в налоговую
заходите, дионис, на чай
будет ждать сервиз тысячелетний
донесётся церберовский лай
где-то на одной из тысяч лестниц
может, и не лай, а так, скулёж
искажает звук многоквартирье
может, менелай на нас похож
тоже варится в хроническом бессилии
знаешь, мне приелся ретровейв
и безвкусным кажется винтаж
яблоко раздора
гложет червь
гложет
пенопластовый муляж
Иван Клочков
Е.Д.
1.
Елена спускается вниз по реке
с надкушенным яблоком в мертвой руке,
Елена спускается вниз по теченью,
Елена спускается вниз по реке.
Послушно течёт ледяная река,
послушно дрожит ледяная рука,
Елена спускается вниз по теченью,
река покидает свои берега.
Елена роняет надкушенный плод,
вода превращается медленно в лёд,
Елена спускается вниз по теченью,
Елену река ледяная несёт.
Елена, прислушайся к чёрной реке, —
молитва плывет на чужом языке...
Елена спускается вниз по реке
с надкушенным яблоком в мертвой руке,
Елена спускается вниз по теченью,
Елена спускается вниз по реке.
Послушно течёт ледяная река,
послушно дрожит ледяная рука,
Елена спускается вниз по теченью,
река покидает свои берега.
Елена роняет надкушенный плод,
вода превращается медленно в лёд,
Елена спускается вниз по теченью,
Елену река ледяная несёт.
Елена, прислушайся к чёрной реке, —
молитва плывет на чужом языке...
2.
Почувствуешь, как воздух невесом,
когда меня не станет, постепенно
две музыки сыграют в унисон,
два времени пройдут одновременно,
а после — только снег и тишина,
иллюзия трёхмерного пространства,
я буду не с тобой, а выше на
две музыки, два времени, два царства,
и ты, ещё земная, затая
дыхание, услышишь, как смиренно
две музыки сливаются, а я
два времени иду одновременно.
3.
Если выпадет снег, возвращайся домой,
именами двух проклятых рек
назови свою речь, и студёной водой
обратись, если выпадет снег.
Если выпадет снег, по лесному ручью
возвращайся водой и во сне к
нерожденному сыну в неправду свою
обратись, если выпадет снег.
Если выпадет снег, возвращайся домой
сквозь ноябрь колодезной, древней водой,
именами двух проклятых рек
назови свою речь, и студёной водой
сквозь себя возвращайся из речи домой —
в тишину, если выпадет снег.
Если выпадет снег, возвращайся домой,
именами двух проклятых рек
назови свою речь, и студёной водой
обратись, если выпадет снег.
Если выпадет снег, по лесному ручью
возвращайся водой и во сне к
нерожденному сыну в неправду свою
обратись, если выпадет снег.
Если выпадет снег, возвращайся домой
сквозь ноябрь колодезной, древней водой,
именами двух проклятых рек
назови свою речь, и студёной водой
сквозь себя возвращайся из речи домой —
в тишину, если выпадет снег.
Таисия Ксенофонтова
Зимние ветры настойчиво бьются в окно...
Зимние ветры настойчиво бьются в окно.
В комнате тишину не измерить частотами.
Лица на стенах — герои немого кино.
Полки заставлены ветхими переплетами.
Над шифоньером блестит канитель паутины,
Спинка мохнатого кресла давно прогнулась.
Не замечая унылой такой картины,
Бабушка, с мягкой игрушкой в руках, улыбнулась.
Песик из плюша и ваты — чудно́е создание.
Бабушка гладит его и смеется несмело:
«Все эти книги и ты стали воспоминания,
Годы назад возвращать никогда не умела».
Так и живут они вместе, в крохотной сталинке —
Чай пьют с мелиссой, смотрят последние новости.
Бабушка, пусть ненадолго, становится маленькой.
Время прощает, время сбавляет скорости.
В комнате тишину не измерить частотами.
Лица на стенах — герои немого кино.
Полки заставлены ветхими переплетами.
Над шифоньером блестит канитель паутины,
Спинка мохнатого кресла давно прогнулась.
Не замечая унылой такой картины,
Бабушка, с мягкой игрушкой в руках, улыбнулась.
Песик из плюша и ваты — чудно́е создание.
Бабушка гладит его и смеется несмело:
«Все эти книги и ты стали воспоминания,
Годы назад возвращать никогда не умела».
Так и живут они вместе, в крохотной сталинке —
Чай пьют с мелиссой, смотрят последние новости.
Бабушка, пусть ненадолго, становится маленькой.
Время прощает, время сбавляет скорости.
Алиса Попова
недостаточно!
мне с рождения быть хотелось крылатой. чайкой ли?
может грозным орлом, чтобы зубы костями чавкали?
перепонки ушные пронзать канарейки
песнями?
(мама чтобы кричала, назвав надоевшей бестией)
«пап, вставь лампочку, я не хочу жечь пальчики!»
хмурит бровь он, жалея, что не получились мальчики
видно, кудри — замена таким сейчас нужным извилинам,
а они в один голос твердят, апельсин чтоб делили. нам
строго воспрещено аллегретто быть и аджитато. что
бы не сделал — нелепый бемоль. недостаточно!
стулом скрипнуть, по скрипке скребя, напрягаясь, вынести
из фанерного шкафа забытые кем-то истины?
как об угол мизинцем впечататься в память чью-то
или пятнышком быть на рубашке затертым, мутным?
чтоб понять, почему полки все в «эксклюзивной классике»
мне взглянуть бы на правду однажды одним лишь глазиком
вёрстка: Ангелина Ларичева
изображения: https://www.pexels.com/ru-ru/
изображения: https://www.pexels.com/ru-ru/