Владислава Василькина
О ПРОСТОМ
И ВАЖНОМ
май 2022 года
ХЛЕБ И МОЛОКО
Рассказ основан на реальных событиях из жизни прабабушки автора,
которая встретила войну его ровесницей.
Фото автора Markus Spiske: Pexels
В семье нашей бабушки-прабабушки было трое детей. Бабушка-прабабушка была старшей. Их папа был строгий, правильный человек — капитан флота. Он заставлял детей все есть с хлебом, потому что так сытнее. А дети не всегда хотели есть хлеб, намного чаще не хотели. В столовой стоял круглый дубовый стол. Под столешницей зачем-то была маленькая круглая полочка, дети думали, что там удобно держать руки. И часто они складывали туда недоеденный хлеб тайком от родителей.
Война случилась, когда бабушке-прабабушке было 6 лет. В начале блокады всю семью, кроме папы, эвакуировали в Красноярск. Потом в Москву. Они вернулись в Ленинград ранней весной, сразу после снятия блокады. Бабушка-прабабушка помнит, как по Большому проспекту тогда ходили трамваи и возили пленных немцев, которые восстанавливали разрушенные здания, в том числе Андреевский рынок. Еще она рассказывает, как бабушки-блокадницы, у которых война забрала сыновей и внуков, носили на развалины домов этим немецким солдатам... хлеб. Потому что «они совсем дети».
Время после войны все еще было голодным. Семья возвратилась в свою старую квартиру на 7 линии, все стали убираться и двигать мебель. Когда папа с братом взялись за дубовый стол и чуть наклонили, из него посыпалось множество сухарей из того самого спрятанного хлеба. Все смеялись и плакали. Журили и хвалили детей. А потом все вместе сели за большим столом и пили молоко с хлебными сухарями. И с тех пор, как началась война, дети ничего вкуснее не ели. Ведь послевоенный хлеб не был пока еще таким вкусным.
АНДРЕЙКА, ИЛИ КАПЮШОН ДИНОЗАВРА
Фото автора Rene Terp: Pexels
Тот день для моей мамы был лайтовым: встать, приготовить завтрак, проводить всех в детские сады-школы-работы, поработать самой, посетить конференцию, сходить за покупками, приготовить обед, подмести полы, забрать сестру из сада и приготовить ужин. По какой-то загадочной причине времени на ужин маме не хватило и было решено пойти в блинную. Мы с мамой зашли по пути за моей трехлетней сестрой и отправились в «Теремок».
Мы любим сидеть на втором этаже, у кофейни, и рассматривать сверху приходящих людей. Надо сказать, моя сестра — обладатель мальчишеского характера. Ей чужды розовые пони и платья принцесс, а больше по вкусу динозавры, щенячий патруль и чудо-машинки. Поэтому от дел амурных она тоже далека. Но тут, за блинами, у нее развязался язык, и она поведала нам, что ей нравится мальчик Андрейка из детского сада, потому что у него синие глаза и золотые волосы. Тут в кафе вошли мама с мальчиком в комбинезоне в виде динозавра, Лида посмотрела вниз и воскликнула: «Это Андрейка из садика!». Она начала бегать между мной и мамой в каком-то романтическом смятении, поглядывать вниз и шептать на ушко: «Он посмотрел на меня!... Он помахал мне! И я ему помахала!». Так продолжалось минут пять, пока мама мальчика не сняла с него капюшон. Под капюшоном оказались не золотые волосы, а каштановые. И тогда Лида выпалила басом: «Стоп, это не Андрейка. А где Андрейка?!». Так она простояла еще пять минут, продолжая гипнотизировать самозванца сквозь стекло балкона.
А я тогда поняла, что в любви не надо раскрывать сразу все карты, загадочность очень привлекательна, особенно, когда в каждом объекте ты видишь предмет обожания. Сейчас все трехлетние мальчики для моей сестры златовласые Андрейки, пока не снимут капюшон динозавра.