У меня в голове дребезжало и гнулось: «Нужно писать критический отклик!»

А я прочитала стихи и — замерла.

Мне показалось таким сложным — собрать в плавную струю свои мысли: высказать все ясно, четко, выразиться точно и разложить все по полочкам.

В этом отклике нельзя чеканить — потому что тогда это уже какое-то издевательство, посягательство на мерную певучесть самого стихотворения… Мне будто песком засыпало ушные раковины — так посекундно отмеряет путь каждая песчинка, заваливается, убаюкивает…

И мой отклик тоже не хочет резко начинаться. Он тоже хочет медовой струей ложиться на читательский язык, разливаться сладостью, струей соленого ветра ласкать иссохшие губы перед бурей, но ведь я так — не могу. В нескольких строках растечься, раскроить душу.

А Джулия Гаранина — может.

Поэтому я пишу честно, выгранивая свои ощущения, а подсознательно молюсь перед всем живым за то, что я выскочила из темпа стихов.

Произведение совсем небольшое, но это не мешает ему быть содержательным: у каждого слова — неподъемная тяжесть, непомерная мощь тихой нежности. Каждой составляющей придается большое значение: используемая лексика перекликается между собой, пересматривается с новыми смыслами, создает удивительные сплетения: к примеру, «отцовские руки» стоят в опасной близости к глаголу «кутают», и уже подсознательно начинают связываться между собой.

Теплое, настоявшееся настроение мешается с веселым, оживленным. Такое завораживающее описание тяги к чему-то далекому, притягательному, к месту, где тебе уютно и спокойно — в данном случае тоска по некой пустынной колыбели: лирическому герою бы выскользнуть «на барханы песчаных перин», «где хранит бедуин оранжевый/мой далекий и теплый дом», убаюкивает, погружает в неведомое состояние. В связи с тем, что оно еще и написано не стандартной силлабо-тонической формой, а певучим, немного оттянутым верлибром, где рифма появляется только в самом конце (обрушивая, вбивая последнюю строку), стремление к этой экзотической пустыне, где «глаза нараспашку», а «губы поют», выглядит кристально ясным. Ты проникаешься этим свободным, веселым духом — именно поэтому мне действительно понравилась работа. Именно поэтому сложно в корсет слов облекать собственные впечатления от прочтения. Мысль разлетается свободно, как стихи, и сама уже направляется туда, куда хочется лирическому герою — туда, где «поют колыбельно ласковое с а т ы я/вместо русского рубящего м о р о з ы»…