Чего может хотеться этакому человеку-морю?

Берет он в руки нитку вены своей и ивовую иголочку и начинает шить.

Первый стежок. И даже, пожалуй, очевидный — мотив молчания. «Я выдыхаю молчание» — и до последнего лирический герой молчит, не может «нащупать ниточку диалога». Это причиняет боль, это — свежая рана, не отсутствие слов, но невозможность их высказать. Слово отнято у тишины, и я вижу в этом борьбу — попытку заиметь право высказаться, иметь свое место в мире. Впрочем, усилия напрасны. «Оно не отвяжется» — выделено отдельным предложением, точка до и точка после — тон обреченности, смирения, невозможности избавиться от молчания.

Второй стежок. Хорошо бы зашить рваные слова, да вот не стоит. «Перебои» и «растерянность» — состояния нестабильные, измученные, разбитые. Потому и возникает ощущение нецелостности, содержание подкрепляется формой в этих словах. Рассмотрим контексты: «тело качает кровь / с пере- / боями» и «рас- / терялось во мне / звонко-нежное слово». В обоих случаях говорится о жизни, т.е. физическом, телесном и метафизическом, духовном существовании. Но перенос слов ломает привычный уклад, «мерная нитка пульса <…> затухает», а слово упало «в лунку сна, речи, маленького разговора». Так порванные слова поддерживают содержание, визуально «толкая» его на развитие в соответствии с формой.

Третий стежок. Молчание имеет и созидательный характер, соединяя небо и море, пытаясь сохранить утраченное. Оно преобразовывается в иную сферу ощущений — вкусовую («горчит и вяжет»), визуальную («графитом, / разъевшим / абрис плеча»), звуковую («шаг — барабан»). Молчание не бесполезно, с его помощью мы можем сосредоточиться на чувствах, что обостряет восприятие и позволяет точнее и полнее прочувствовать стихотворение.

Четвертый стежок. Вот парадокс, стихотворение о молчании и невозможности что-то сказать, о чувствах, возникающих в связи с этим, но написано словами. Я нахожу это любопытным, поскольку откликаются строки «слово, / отнятое у тишины» — то есть стихотворение написано теми словами, которые лирический герой произносить попросту не может. И эта концепция расширяет рамки восприятия, позволяя взглянуть на стихотворение не только с точки зрения словесного смысла, но и визуально, концептуально. В конце концов, это позволяет обратиться к чувствам и мыслить стихотворение, а не просто читать его.

Человек сшил себя и море в молчании и чувстве, растворил слово в себе.

А человеку-морю многое хочется!