Софья романова


Утопия или антиутопия: что больше пригодно для жизни?
«Истинное зло, прежде всего, соблазнительно. У дьявола, который стучит к вам в дверь, нет рогов или копыт. Он прекрасен. Он искушает, предлагая все, что угодно сердцу, словно сирена, манящая вас на верную погибель».
Джон Логан «Страшные сказки»

«Священное — это прекрасное укрытие для кощунственного»
Дэвид Митчелл «Облачный атлас»
Платон. Томас Мор. Иван Ефремов. Извечная мечта неидеального человека об идеальном мире, где нет места всему ужасному, что случалось с человечеством на протяжении тысячелетий. Идеальное государство, идеальное общество. Все сосуществуют в абсолютной гармонии, в абсолютном счастье. Всё целостно и всё в целом. Олдос Хаксли. Джордж Оруэлл. Евгений Замятин. Абсолютное несчастье человека ̶ маленькой клеточки огромной безликой массы. Воплощение худших кошмаров человечества: тотальный контроль, обезличивание человека, диктатура идеологии.
Что из этого привлекает больше? Ответ очевиден: никто не желает жить в темном царстве страдания. Мы постоянно стремимся к светлому будущему. Возносим и свергаем кумиров, возводим и разрушаем, как храмы старых богов, государства, запускаем и останавливаем двигатели идеологических машин. Мы бежим в нескончаемом марафоне, не жалея ни сил, ни здоровья. Воображаем себе никем не тронутую, переливающуюся в потоках струящегося свысока золотого света атласную ленту на финише, фанфары и торжественный гром оркестра, рукоплескания и приветствия. Воображаем и бежим, задыхаясь и запинаясь, только чтобы наконец достичь того самого блистательного финиша и начать новую жизнь в новой утопии. Однако из всей этой грандиозной картины неизбежно верно лишь одно. Финиш, за которым в лучшем случае ̶ новый марафон.
Интересная выходит закономерность. Мы так боимся быть обманутыми кнутом, что позволяем оболванить себя прянику. А ведь в сущности ничего не меняется: и кнут, и пряник ведут к одному и тому же результату. К утопии или антиутопии? Сама постановка вопроса говорит о том, что выбор ограничен, уже сделан и не имеет никакого значения. Выбор между двумя совершенно идентичными вариантами. Между смертью и смертью.
Чисто утопический «правильный выбор» человечества, возможность которого изначально является иллюзорной, служит для создания вполне себе реальной антиутопии. В этой схеме и кнут-то нужен для того, чтобы люди охотнее выбирали пряник, были довольны своим выбором и благодарили судьбу за то, что в тот самый великий момент они пошли по пути истинному, неизбежно ведущему к счастью. Сначала идти по такой дороге легко и даже радостно, но как только захочется отступить на шажок, замедлиться или остановиться отдохнуть, как на первый план выходит не слово «счастье», а слово «неизбежно». Как неизбежно догорает подожженный фитиль динамита, неизбежно сгорают секунды обратного отсчета, так неизбежно и господство всеобщего абсолютного счастья в конце пути. А вот чем оно будет отличаться от абсолютного несчастья, придется выдумать самим и хорошенько припудрить себе мозги. Шар земной, грустные люди.
Но человечеству нужны не только мнимые или настоящие «герои». Едва ли не больше, чем в героях человечество испытывает потребность в «злодеях», которым нужно противостоять. Люди, которых можно обвинить в собственной глупости и, как следствие, несчастье. Они — та самая ложка дегтя в бочонке с медом. У Платона и у Хаксли, у Мора и Оруэлла, у Ефремова и Замятина мир не достиг своего абсолюта. Потому что идеального типа не существует: как только человечество достигнет его, мир перестанет существовать. Всегда должна быть противостоящая «добру» сила, кнут, заставляющий вечно доказывать величие пряника, напоминающий об утопии, атласной ленте и фанфарах на финише. Эта сила ̶ физический стимул для того, чтобы бежать, и для того, чтобы задыхаться.
Английская революция. Французская. Русская. Сменяются века, эпохи, вспыхивают залпами новой зари восстания, призванные свергнуть тиранию кнута и привести человечество в широко распахнутые сахарные объятья пряника. И каждый раз, словно впервые, народ уверенно торит новые «пути истины» сквозь непролазные трясины в погоне за призрачными огоньками, ведущими к заманчиво разноцветному в болотном тумане пряничному домику. Каждый раз мы рвемся к нему, будучи по колено, а то и по пояс в полужидком перегнившем месиве, с бессмысленными и счастливыми улыбками на лицах, оставляя за собой трупы вместо хлебных крошек и являясь трупами, которые по случайному стечению обстоятельств еще живы.
Мы пируем, веселимся, забывая себя, забывая мир за пределами уютного домика с теплой печкой, мягкими коврами и мудрой заботливой хозяйкой. В пряничном домике нет места ссорам: все обитающие здесь ̶ братство. Нет необходимости в полиции и слежке. Когда за игрой в карты кому-нибудь попадается козырный туз, он тут же выкладывает его на обозрение всему миру. Здесь не обязательно осваивать новое, в этом нет жизненно важной необходимости.

И вот, изможденные и измельчавшие, мы подходим к тому самому финишу, которого жаждали и ради которого задыхались. Пряничный домик радушно отворяет нам сказочные двери, одаряя приветливым светом очага и запахом свежей пищи. Мы заходим, и дверь незаметно запирается на три печати. Теперь наше абсолютное счастье действительно неизбежно.
По ночам, бывает, пропадают отдельные люди. Различные Уинстоны Смиты и Д-503. Остальные подозревают что-то, но им всё равно. Когда мы вместе, нам всё равно, потому что мы абсолютно счастливы. Когда мы одни, нам всё равно, потому что каждый из нас абсолютно несчастен. И разницы между этими двумя состояниями нет — кольцо замкнулось и начало сжиматься.
Нам некому больше противостоять. Нам некуда дальше идти. Идеальный тип. Абсолютное счастье. Тупик. Так мы и не сходим с места, медленно сгнивая в пряничном домике, поглотившем нас, становясь частью бескрайней мертвой трясины, откуда мы вышли и от чего пытались спастись.
Но если и кнут, и пряник — смерть, а за финишем нет ничего, то существует ли спасение? И где жизнь, если и утопия, и антиутопия — смерть? Жизнь там, где есть борьба. Жизнь там, где идёт война между светом и тьмой, потому что нет белого без черного. Противостояние стихий, заставляющее все стороны конфликта непрерывно совершенствоваться, становиться сильнее и двигаться не к условной границе горизонтальной дистанции, но вверх, туда, откуда изливается золотой свет.
Мы живем, потому что в нас ежедневно борется всё, что наполняет нас. Эта борьба производит трещину в кольце. Раскол, позволяющий окруженным дышать.
Фото: Lasley Oldaker
Верстка: Елизавета Васюра