литературный сборник молодых авторов
литературный сборник молодых авторов
Who you really are?
Полина Новинская
август 2022 года
Затакт.
По пыльной лестнице пробежала тень, радостно подскочила на малую сексту и оказалась на втором этаже фантомного дома. В воздухе задержалась немая нота, девушка взглянула на свою забытую комнату. Этот уголок под крышей походил на фотокарточку, изображение на ней померкло и затерялось в Чертогах Разума. Отражение деревянного станка повисло между двух балок. На перекладине уже появились легкие потёртости — часто использовался. У пуант повторно пришиты ленты — регулярно надевались. Справа притаился столик. Шершавая крышка, сходящиеся ножки из балясин — стол самодельный. «Теория музыки» с вылезающим билетом в пещеру — владелица играет на инструменте? Путешествует? Караван книг на полках наблюдает за вошедшей, высохшие розы посылают на разведку свой алый аромат, только бы узнать, кто к ним приехал.
По пыльной лестнице пробежала тень, радостно подскочила на малую сексту и оказалась на втором этаже фантомного дома. В воздухе задержалась немая нота, девушка взглянула на свою забытую комнату. Этот уголок под крышей походил на фотокарточку, изображение на ней померкло и затерялось в Чертогах Разума. Отражение деревянного станка повисло между двух балок. На перекладине уже появились легкие потёртости — часто использовался. У пуант повторно пришиты ленты — регулярно надевались. Справа притаился столик. Шершавая крышка, сходящиеся ножки из балясин — стол самодельный. «Теория музыки» с вылезающим билетом в пещеру — владелица играет на инструменте? Путешествует? Караван книг на полках наблюдает за вошедшей, высохшие розы посылают на разведку свой алый аромат, только бы узнать, кто к ним приехал.
Чертоги Разума — метод хранения информации в голове, показанный
в сериале «Шерлок»
в сериале «Шерлок»
Первый период.
Воспоминания вдруг ожили, понеслись к внезапной гостье и заиграли свою мелодию. Их не схватить, они пролетают мимо, лишь на мгновенье возрождая пыльные образы.
Воспоминания вдруг ожили, понеслись к внезапной гостье и заиграли свою мелодию. Их не схватить, они пролетают мимо, лишь на мгновенье возрождая пыльные образы.
Первая фраза первого периода.
Шажочек быстрый. Остановка. Два маленьких шага. Девушка замерла, прислушиваясь к шороху. Может, сполз постер «Ла-Ла Ленда»? Нет, это снаружи. Точно, в паре метров от дома стоит яблоня, она размахивает ветвями и порой задевает скрюченными пальцами окошко, ничего особенного, ничего страшного.
Шажочек быстрый. Остановка. Два маленьких шага. Девушка замерла, прислушиваясь к шороху. Может, сполз постер «Ла-Ла Ленда»? Нет, это снаружи. Точно, в паре метров от дома стоит яблоня, она размахивает ветвями и порой задевает скрюченными пальцами окошко, ничего особенного, ничего страшного.
Второй период.
Первая фраза. Танцующая фигура быстро перебирает пуантами, подпрыгивает и оборачивается весёлой парой, взлетающей под крышу. Вторая фраза. Поднимешь в след за ней голову, и вот перед тобой уже стелется космическое море. Рядом, как кораблики, пускаемые по речке, проплывают звезды и осыпаются на пол. Ты тянешься, чтобы собрать упавший попкорн, как вдруг проваливаешься в Новоафонскую пещеру. Третья фраза. Изумрудная вода наполняет каменную ложбину и образует драконий глаз. Тяжёлые органные звуки заставляют остолбенеть — так рычать может только дракон. Куда бежать от просыпающегося гиганта! Сверху и снизу вырастают его ужасающие зубы, ещё секунда, и пасть закроется! Четвёртая фраза. Прыжок на секунду, девушка вырывается из цепких рук воспоминаний.
Первая фраза. Танцующая фигура быстро перебирает пуантами, подпрыгивает и оборачивается весёлой парой, взлетающей под крышу. Вторая фраза. Поднимешь в след за ней голову, и вот перед тобой уже стелется космическое море. Рядом, как кораблики, пускаемые по речке, проплывают звезды и осыпаются на пол. Ты тянешься, чтобы собрать упавший попкорн, как вдруг проваливаешься в Новоафонскую пещеру. Третья фраза. Изумрудная вода наполняет каменную ложбину и образует драконий глаз. Тяжёлые органные звуки заставляют остолбенеть — так рычать может только дракон. Куда бежать от просыпающегося гиганта! Сверху и снизу вырастают его ужасающие зубы, ещё секунда, и пасть закроется! Четвёртая фраза. Прыжок на секунду, девушка вырывается из цепких рук воспоминаний.
стаккато
Третий период.
Вновь гостья оказывается в чужой атмосфере родных вещей. Когда-то она упорно вырисовывала розовые волны на крышке столика, взбивала в баночке с краской белую пену. И зеркало в углу — тоже ее задумка. Помещённое в раму из сухих незабудок, оно служило единственным помощником для отработки пластики рук и танцевальных вращений. Девушка подошла к нему. Оттуда ей улыбалась все та же Соня, хозяйка комнаты, но только та, из зеркала, была на год моложе. Помахав рукой, фигурка прошлого скрылась, оставив на зеркальной воде последний всплеск — очертания скрипки. Арпеджио. Скрипнул пол, Соня резко развернулась, уставилась на заваленный вещами угол. Красно-чёрный футляр сверкнул на фоне тусклых предметов и поманил к себе.
Вновь гостья оказывается в чужой атмосфере родных вещей. Когда-то она упорно вырисовывала розовые волны на крышке столика, взбивала в баночке с краской белую пену. И зеркало в углу — тоже ее задумка. Помещённое в раму из сухих незабудок, оно служило единственным помощником для отработки пластики рук и танцевальных вращений. Девушка подошла к нему. Оттуда ей улыбалась все та же Соня, хозяйка комнаты, но только та, из зеркала, была на год моложе. Помахав рукой, фигурка прошлого скрылась, оставив на зеркальной воде последний всплеск — очертания скрипки. Арпеджио. Скрипнул пол, Соня резко развернулась, уставилась на заваленный вещами угол. Красно-чёрный футляр сверкнул на фоне тусклых предметов и поманил к себе.
Четвёртый период.
Сердце Сони то билось в ритме четвертных, мчалось, пело, трепетало, то по половинкам спускалось и погружалось в ледяное волнение. Как хрупкий новогодний подарок, Соня распаковывала скрипку, боясь напугать ее и ранить. Скрипка пряталась за бархатной тканью, но увидев, как хозяйка расстегивает липучку, радостно отозвалась. Девушка высвободила пленницу, разложила веером нотные листки, натерла смычок канифолью, легонько взмахнула им и дотронулась до истосковавшихся струн.
Сердце Сони то билось в ритме четвертных, мчалось, пело, трепетало, то по половинкам спускалось и погружалось в ледяное волнение. Как хрупкий новогодний подарок, Соня распаковывала скрипку, боясь напугать ее и ранить. Скрипка пряталась за бархатной тканью, но увидев, как хозяйка расстегивает липучку, радостно отозвалась. Девушка высвободила пленницу, разложила веером нотные листки, натерла смычок канифолью, легонько взмахнула им и дотронулась до истосковавшихся струн.
Пятый период.
Скачок с тоники на доминанту. Мизинец ловко скользнул на свою позицию — значит, руки ещё помнят! Музыка полилась из-под быстро бегающих пальцев, она струилась из смычка, нежно гладящего струны, водопадом обрушивалась на пол и бурлила в кинопленке воспоминаний. По секундам сменяются кадры: вот Соня впервые стоит у стен своего университета, она все-таки поступила на программиста, как хотели родители. Следующий кадр. Общежитие. Сессия. Соня плачет. Следующий. Программа на заказ — заказчик недоволен. Слёзы. Следующий. Студенческий бал. Кругом платья, костюмы, пестрая обувь скользит по полу, нотки веселья вылетают из брызг шампанского. Темп становится все быстрее и быстрее. Сони здесь нет. Так прошёл первый семестр. А затем модуляция с уходом вниз. И снова: раздражающие строки списков, исписанные самодельные справочники и изматывающие пожелания заказчиков. Ещё мгновение и окажется, что Сонин мозг полностью закодирован и, как сломанный компьютер, не подлежит восстановлению. Перед глазами проносятся скрипты, списки, функции, кортежи. Жизнь превращается в алгоритм:
Скачок с тоники на доминанту. Мизинец ловко скользнул на свою позицию — значит, руки ещё помнят! Музыка полилась из-под быстро бегающих пальцев, она струилась из смычка, нежно гладящего струны, водопадом обрушивалась на пол и бурлила в кинопленке воспоминаний. По секундам сменяются кадры: вот Соня впервые стоит у стен своего университета, она все-таки поступила на программиста, как хотели родители. Следующий кадр. Общежитие. Сессия. Соня плачет. Следующий. Программа на заказ — заказчик недоволен. Слёзы. Следующий. Студенческий бал. Кругом платья, костюмы, пестрая обувь скользит по полу, нотки веселья вылетают из брызг шампанского. Темп становится все быстрее и быстрее. Сони здесь нет. Так прошёл первый семестр. А затем модуляция с уходом вниз. И снова: раздражающие строки списков, исписанные самодельные справочники и изматывающие пожелания заказчиков. Ещё мгновение и окажется, что Сонин мозг полностью закодирован и, как сломанный компьютер, не подлежит восстановлению. Перед глазами проносятся скрипты, списки, функции, кортежи. Жизнь превращается в алгоритм:
модуляция
если учеба= нет:
или работа= нет:
или работа= нет и учеба= нет:
или работа= нет:
или работа= нет и учеба= нет:
Скачок, рука замирает на неустойчивой ступени, протяжный и щемящий звук проникает глубже в Чертоги разума, вторая скрипка воспоминаний допевает окончание, выбиваясь на первый план.
напечатать(«идти спать»)
напечатать(«идти учиться»)
напечатать(«идти работать»)
Шестой период.
Девушка уже не думала о технике исполнения. В ее голове возникали образы, заносились на нотный стан и отражались от лаковой оболочки скрипки. Каждая интонация вытекала из предыдущей и попадала точно в цель, звуки выстраивались в цепочку мелодии. Смычок и скрипка стали лишь телом для Сониной истории. По нотам, как по лестнице, звук взбирался все выше и выше по этажам памяти, то игриво заглядывая за угол, то касаясь совсем недавних воспоминаний, Соня старалась следовать за спутником и неожиданно остановилась около заколоченной двери. Немного нерешительно она направилась к ней и дотронулась.
Девушка уже не думала о технике исполнения. В ее голове возникали образы, заносились на нотный стан и отражались от лаковой оболочки скрипки. Каждая интонация вытекала из предыдущей и попадала точно в цель, звуки выстраивались в цепочку мелодии. Смычок и скрипка стали лишь телом для Сониной истории. По нотам, как по лестнице, звук взбирался все выше и выше по этажам памяти, то игриво заглядывая за угол, то касаясь совсем недавних воспоминаний, Соня старалась следовать за спутником и неожиданно остановилась около заколоченной двери. Немного нерешительно она направилась к ней и дотронулась.
Тема.
Из двери хлынула знакомая мелодия «Game is on», звучащая каждый раз, когда Шерлок начинал расследование. Белоснежные залы Чертогов Разума с удивлением наблюдали за искрящейся рекой музыки, окрашивающей их в разные оттенки, ритмы. Нотки расплывались по залам, украшая их фисташковыми форшлагами, лавандовыми трелями, добавляя пурпурных вариаций. Даже ми-минорный зал программирования дополнился терракотовой модуляцией в соль мажор. Поток медленно ослабевал, и уже можно было разглядеть длинную вереницу помещений. Шаг вперёд, и вот Соня в летящем вишневом платье с аккуратным пучком под береткой стоит за кулисами. Сцена сверкает софитами и приглашает взглянуть на ряды бордовых кресел в зрительном зале. Затухающий свет запускает музыку, и в быстром танце пролетают восторженные лица, ночные улицы Парижа, руки скользят по воздуху, вырисовывая причудливые силуэты. Движения ровно в такт музыке. Закончился второй акт. Шум рукоплесканий затмевает команды помощника режиссёра, второй поклон и тёплые поздравления с окончанием сезона за занавесом. Это камерная, недоступная для сторонних театральная жизнь выскальзывает из Сониных рук и теряется в клубке времени.
Из двери хлынула знакомая мелодия «Game is on», звучащая каждый раз, когда Шерлок начинал расследование. Белоснежные залы Чертогов Разума с удивлением наблюдали за искрящейся рекой музыки, окрашивающей их в разные оттенки, ритмы. Нотки расплывались по залам, украшая их фисташковыми форшлагами, лавандовыми трелями, добавляя пурпурных вариаций. Даже ми-минорный зал программирования дополнился терракотовой модуляцией в соль мажор. Поток медленно ослабевал, и уже можно было разглядеть длинную вереницу помещений. Шаг вперёд, и вот Соня в летящем вишневом платье с аккуратным пучком под береткой стоит за кулисами. Сцена сверкает софитами и приглашает взглянуть на ряды бордовых кресел в зрительном зале. Затухающий свет запускает музыку, и в быстром танце пролетают восторженные лица, ночные улицы Парижа, руки скользят по воздуху, вырисовывая причудливые силуэты. Движения ровно в такт музыке. Закончился второй акт. Шум рукоплесканий затмевает команды помощника режиссёра, второй поклон и тёплые поздравления с окончанием сезона за занавесом. Это камерная, недоступная для сторонних театральная жизнь выскальзывает из Сониных рук и теряется в клубке времени.
Дверь захлопывается за Соней, провожая ее в следующий зал. Из пола вырастают стулья, раздаются тяжёлые, неравномерные шаги, и в класс входит учительница муз.литературы. Викторина по творчеству Шуберта. Отвечает Соня, мне нужно поставить ей годовую оценку. Что. Я. Играю? Вальс си минор. Вова, теперь тебе, что это за произведение? Вова пристально смотрит на портрет Листа, как будто он может подсказать или хотя бы намекнуть, что учительница продолжает играть тот же вальс. Соня, улыбаясь, смотрит на смеющуюся соседку. Пятерки по музлиту в аттестате им уже обеспечены, вот только они больше не смогут каждую пятницу наслаждаться эмоциональностью движений учительницы при звучании Баха и стараться не засмеяться от ее шуток.
«Love is where you find it
Listen to your heart»
Listen to your heart»
Оно всегда играет только те песни, которые близки ему по возрасту. На столе уже лежит билет в один конец. Порыв грозового ветра проносится по комнате, испачканные мукой листики со строчками стихов трепещут на чемоданах. Да иду я, мам, скрипку в футляр сейчас положу, поедим шарлотку и поедем. Нет, инструмент с собой брать не буду, времени нет.
Голос учительницы все отдаляется и отдаляется, а потом и вовсе затихает. Новый зал пахнет августом и корицей, Соня выглядывает в окно — яблоневый сад приветливо машет ветками, где-то внизу старое радио напевает:
Столб тёплых воспоминаний обрушился, оставив Соню в комнате с больнично-белыми стенами, окружившими ее, как густой лес. Этот зал, похожий на колодец, был спрятан глубоко в Чертогах Разума и практически никогда не открывался. А если бы она поменяла билет? Всего одно действие, и она бы сидела в другом купе, мчась в музыкальную консерваторию, а рядом с ней спала бы скрипка, отдыхая перед предстоящими годами обучения. Но что делать теперь? Остался ли переулок, на котором можно свернуть с мучительной дороги? Нет ли где-то вагончика, ждущего именно ее, Соню, чтобы проделать дыру в башне времени и проехать в тот прошлогодний августовский день? Неужели нет ни щелки, ни дверки? Думай, думай, думай, Соня! Как выбраться из крепости цикличности и усталости, как вернуть то творчество, которое расписывало каждый день в свой уникальный цвет? Взгляд упал на сверкнувшее зеркало. Соня подошла к нему, поставила скрипку на плечо. Вот оно — спасение. Уйти из университета, быть может, еще не поздно. Взмах смычка, последняя рокочущая, до верху наполненная решительностью нота. Зеркало покрылось паутинкой трещин и разлетелось, как брызги фонтана, на осколки нот.
Тишина.
Однотонная Московская квартирка, Соня стояла перед мутным зеркалом. «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон», — проговорил знакомый голос на фоне ещё гремящей ноты. Эй, Соня, что застыла? Из соседней комнаты выпрыгнула Сонина подруга и подлетела к ней с планшетом в руках. Ты слышала? Не, ну ты слышала эту великолепную музыку в последнем сезоне «Шерлока»! Этих слов Соня не услышала. В ее глазах отражался помятый фотоснимок дачного домика, она смотрела на него, как на диковинную лампу с джином, и все ещё не понимала, что не была там, не кружилась в пляске с воспоминаниями, не заслушивалась серебристым голосом скрипки. Куда ты? Соня уже выскочила за дверь, но обернулась на голос подруги. Задул восточный ветер, пора понять, кто я на самом деле!
Однотонная Московская квартирка, Соня стояла перед мутным зеркалом. «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон», — проговорил знакомый голос на фоне ещё гремящей ноты. Эй, Соня, что застыла? Из соседней комнаты выпрыгнула Сонина подруга и подлетела к ней с планшетом в руках. Ты слышала? Не, ну ты слышала эту великолепную музыку в последнем сезоне «Шерлока»! Этих слов Соня не услышала. В ее глазах отражался помятый фотоснимок дачного домика, она смотрела на него, как на диковинную лампу с джином, и все ещё не понимала, что не была там, не кружилась в пляске с воспоминаниями, не заслушивалась серебристым голосом скрипки. Куда ты? Соня уже выскочила за дверь, но обернулась на голос подруги. Задул восточный ветер, пора понять, кто я на самом деле!
Вёрстка: Полина Драганова