— Это было написано под впечатлением Жюля Верна. Сюжет был навеян им же: какой-то космический негодяй действует на разных планетах, а я со своими одноклассниками пытаюсь ему противостоять. Оказавшись у него на корабле, мы портим все планы и, конечно же, побеждаем. Параллельно вмешивается инопланетная цивилизация. В общем, набор штампов писателя-пятиклассника.

— Вне всякого сомнения. Знаю это по себе. Мое раннее детство — это первые сообщения о космических исследованиях, их часто обсуждали родители. Не заинтересоваться было сложно. Вдобавок я читал фантастику, до сих пор считаю, что она оказывает серьезное воздействие на многих ученых и космонавтов в выборе жизненной траектории.

— Любая наука начинается с попытки дать определение. Что такое фантазия? Фантазия может быть беспочвенной, вне логики. Такая скорее будет мешать. А если говорить о фантазии как о способности творчески осмысливать информацию и устанавливать новые связи, то она может помогать делать научные открытия.

— СМИ бывают разные, и цели у них тоже разные. У меня была пара «позорных» эпизодов с участием в телевизионных программах разных каналов.
Например, я участвовал в программе ТВ-3, которую вела Ксения Собчак. Там был популярный набор мракобесия: и летающие тарелки, и конец света...
Именно там я увидел, что подача такой информации — бизнес. Людям, которые производят такие передачи, неважно, что это все чепуха. Они работают на потребителя. А потребитель, увы, есть. Каждый выполняет свою роль. Кто-то пишет чудовищный сценарий, а кто-то передает его ведущей. И Ксения Собчак, не веря в эти слова, воспроизводит их — это её работа. Но в перерыве она подходила к людям в массовке и спрашивала: «А что, вы действительно в это верите?». Люди отвечали: «Да, да», а она удивлялась тому, что они верят в чепуху.
На советском телевидении при выпуске материала такого плана присутствовали научные консультанты, которые следили, чтобы информация была корректной. Во времена перестройки научная цензура пала. И вот в 1992 году на одном из книжных развалов в Москве я видел свежий пятитомник, в котором изображались типы инопланетян на разных планетах. Это издавалось и покупалось.
Сейчас же люди наелись мракобесием. Требуется качественно другой информационный продукт. Появляется большое количество научных книг, в Интернете становятся популярными лекции ученых по той же астрономии. И это, как и вера в астрологию, отражение общественного настроения, я бы даже сказал, духа времени. Zeitgeist (нем.) Очень важное понятие.

— Мракобесие. Причем полное. Поскольку я профессиональный астроном, для меня, как для любого астронома или физика, было ясно, что это не наука еще с университета.
В конце 1980-х хлынул поток информации про астрологию. А наша публика считала безусловной правдой то, о чём где-то что-то пишут или показывают. Я думаю, это один из определяющих факторов, почему в астрологию поверили.
Если же подходить к этому вопросу с научной точки зрения, можно сказать следующее: гипотеза, согласно которой звезды и планеты влияют на судьбы людей, появилась давно, но ХХ век её опроверг.

— Потому что в учебнике об этом никогда не говорилось прямым текстом. Упоминалось об астрологии как о древнем заблуждении, и всё. Я считаю, что такая подача информации неправильна. Если в сознании существует какое-то заблуждение, о нем нужно говорить, его нужно объяснять. Раньше заниматься этим не считали нужным. А затем астрономию и вовсе убрали из школьной программы.
Сейчас, конечно, ее вернули. Но проблема остаётся проблемой. Той же, что и в советской школе. Существуют всего два учебника: один устарел, а в другом есть достаточное количество ошибок.
Какое-то время я преподавал на факультете журналистики ИГУ. На лекциях, в том числе, освещал псевдонаучную лабуду, о которой любят писать журналисты. И увидел, что некоторые студенты впервые в жизни услышали, что, оказывается, астрология и уфология — это совсем не науки. Возможно, если бы тогда им этого не сказали, восприятие астрологии как науки так и проходило бы через все их материалы и статьи.

— Естественно, нужно знакомиться с примерами выпусков таких передач. Но бывают разные ситуации. Иногда определяющим фактором становится опыт.
Когда я ехал на ТВ-3, знал, что там будет. Меня предупредили, но сказали: «У вас будет возможность сказать то, что думаете вы. Если приедете не вы, придет другой человек, который на ту же тему скажет совсем другое».
Была и ситуация с каналом ТВЦ. Там создатели намеренно исказили мои слова. Мне был задан ряд вопросов про устройство Солнечной системы. Все было подведено к фразе, которую я действительно сказал: «Некоторые закономерности Солнечной системы выглядят действительно странно. Можно подумать, что она могла быть создана искусственно, но на самом деле…» А вот то, что было на самом деле, вырезали. После этого на протяжении нескольких лет мне писали приверженцы теории искусственного создания Солнечной системы. Даже пришлось написать текст под названием «Как я вляпался».

— Их назвали в честь ярких звезд северного неба. «Звездное» имянаречение не стало традицией в нашей семье. Но был один удивительный случай. Несколько лет я приезжал в Новосибирск на фестиваль любительской астрономии «СибАстро». После одной из лекций ко мне подошла молодая пара с грудным ребенком. Выяснилось, что годом раньше они тоже были на моей лекции и под впечатлением от моего отчества назвали сына Арктуром.

— Совершенно спокойно. Главным для них было, чтобы человек занимался тем, что ему нравится. Гемма Ивановна, моя тётя, окончила ГИТИС, была режиссером театра «Красный факел» в Новосибирске, а позже — цирковым режиссером.
Сестра Марианна одно время работала биологом, затем почувствовала стремление к созданию текстов. Сейчас она редактор детского журнала «Сибирячок». Пишет в основном фантастические рассказы и часто занимает призовые места на всероссийских и международных конкурсах. Как брат, я ее критикую и даже иногда посмеиваюсь, но объективно считаю, что пишет она неплохо.

— Похоже, что нет. Моя младшая дочь, восьмиклассница, буквально вчера задала вопрос: «Папа, ты сильно расстроишься, если я не буду астрономом?». Ей ближе филология, языки. В глубине души хотелось бы продлить династию, но делать это насильно категорически нельзя.

— Иркутск — третий город в России после Москвы и Санкт-Петербурга, где активно развивается астрономия. Здесь мощный Институт солнечно-земной физики, который реализует уникальные проекты. В ИГУ (Иркутский государственный университет) сейчас реализуется международный проект потенциально Нобелевского уровня: разрабатывается аппаратура, которая смогла бы зарегистрировать частицы тёмной материи.
Развито и направление любительской астрономии. Уже больше десяти лет мы проводим акции тротуарной астрономии. На улицы выходят ученые со своими телескопами, и каждый желающий может наблюдать за звёздами и планетами. Ежегодно собирается несколько тысяч участников. По моим личным ощущениям, в Иркутске это более востребовано, чем в Москве, Питере. Здесь строятся планетарии, нашим опытом интересуются, с нами консультируются, в том числе, специалисты, строившие планетарий в «Сириусе».

— Болезненный вопрос. Система ЕГЭ позволяет поступать выпускникам в Москву и другие города. Это можно прекрасно увидеть на примере физико-математического класса лицея ИГУ. Абсолютно все выпускники уже несколько лет уезжают в Москву и Питер. Ни один не остаётся в Иркутске.
Происходит активное вымывание генов лучших специалистов из регионов. Качество человеческой среды города постепенно падает. Это серьезные негативные процессы.
Конечно, потенциальных возможностей для тех, кто хочет заниматься бизнесом, культурой, в мегаполисах больше. Но если ты человек науки, можно с равными шансами чего-то достичь и в Иркутске, и в Москве. Вокруг меня много людей, которые задумываются не о том, куда уехать, чтобы было хорошо, а о том, как сделать хорошо здесь.

— Естественно, это Московский государственный университет, Санкт-Петербургский государственный университет. Всерьёз стали готовить астрономов в Казани (КФУ) и Екатеринбурге (УрФУ), в Томске (ТГУ) сейчас занимаются астрономической механикой. С некоторых пор и в Иркутске (ИГУ) тоже можно стать астрофизиком.

— Астрономические экспедиции теперь уходят в прошлое, за исключением поездок в обсерватории, которые находятся в труднодоступных местах. Такая поездка по сложности может сравняться с экспедицией.
Я участвовал в наблюдении полных солнечных затмений. Там, где солнечное затмение, там и экспедиция. Благодаря этому побывал на Северном Кавказе (пик Терскол), на острове Шпицберген, на острове Пасхи, в пустыне Гоби, в Кении, в Индонезии. Мы ездили в удивительную страну в Тихом океане. Там, на экваторе, есть республика Кирибати — это множество коралловых рифов, на которых живут люди. Самое экзотическое место, где я побывал.

— С астрономией всё более или менее понятно. Сейчас разрабатывают совершенно фантастические проекты с гигантскими телескопами. Думаю, в ближайшие двадцать лет мы продвинемся очень далеко. Связано это будет прежде всего с разработкой новых технологий, новых телескопов.
Космонавтика — более сложный вопрос. Тенденции довольно противоречивы. Эпоха прагматизма заканчивается. Люди хотят лететь вдаль, к Луне, к Марсу. Возникает феномен Илона Маска. Я думаю, что в двадцатых-тридцатых годах мы станем свидетелями исследований в дальнем космосе. А люди будут летать не только вокруг Земли. Я с большим оптимизмом смотрю в космическое будущее.

— Безусловно и абсолютно. Да!